Книга Записки следователя Ротыгина - Григорий Григорьевич Жадько
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В это время из соседнего подъезда вышел погулять с небольшой собачкой, йоркширским терьером, грузный немолодой мужчина. Парень мельком глянул в его сторону и оживился. Положил книгу в сумку. Что-то из нее достал завернутое в газету, набросил ее ремешок на плечо и направился в его сторону. Он шел совсем не торопясь и не смотрел в его сторону, пока не поравнялся с ним. Потом как-то лениво обернулся, что-то коротко сказал и раздался легкий хлопок. Мужчина странно дернулся, протянул руки к нему, как бы хотел ухватиться за него, и упал. Парень склонился над ним, поднес сверток к самой его голове, и раздался еще легкий хлопок, как будто выбивали ковер.
Парень торопливо засунул сверток в сумку и оглянулся. Он увидел ее в окне. Настя вдруг с ужасом поняла, что произошло, и с силой и звоном захлопнула створки окна. От ужаса и нелепости произошедшего ее охватила оторопь. Она отскочила в угол и онемела. Мелкая противная дрожь сотрясала ее тело. Никаких мыслей не было. Было гадко и против-но. Окружающее сразу померкло в ее глазах. Весь мир, все вокруг исчезло вдруг, будто кто-то невидимый накрыл это темной пеленой. Стало холодно и пусто. Спустя минут пять, когда шок прошел, она очень осторожно прокралась к окну. Встала у края и с замирающим сердцем глянула во двор. Ничего не изменилось. Так же лежал мужчина, а вокруг бегала его собачка. Только рядом с ним появилось темное пятно, которое все время увеличивалось. Парня не было. И вообще никого не было вокруг.
Настя, поглощенная своими мыслями и увиденным, не слышала, как кто-то осторожно взбирается по водосточной трубе. Не видела легкой тени которая быстро метнулась и оказалась у них на лоджии. Когда он предстал перед ней, она не закричала и вообще не смогла вымолвить ни звука.
Киллер выглядел уставшим, а в глазах его читалась решимость довести начатое дело до конца.
– Ты …догадываешься, зачем я пришел? – спросил парень с кривой усмешкой на лице.
Она, молча безропотно, кивнула головой.
– Сама виновата.
Она опять кивнула головой.
– Ты одна в квартире?
– Одна! – сдавленно прошептала Настя и голос ее показался самой себе чужой и незна-комый и звучал он как будто из далека.
– Показывай, что ты там накалякала?
Дрожащими руками Настя вытащила из стола лист с его изображением.
– О! – Киллер удивленно посмотрел на Настю.– Умеешь! Ничего не скажешь.
Настя кисло улыбнулась и виновато развела руками. Парень очень медленно и акку-ратно в четыре раза сложил листок и положил его в боковое отделение сумки.
– Возьму на память. Не возражаешь? – сказал он и при этом недобро усмехнулся.
– Берите, – выдохнула Настя.
– Еще б тебе возражать. Кто бы тебя спрашивал. Ну, это не важно. Важно другое – если ты нарисовала раз, ты можешь это повторить. …Ты же можешь повторить?
Настя молчала вся сжавшись. Все внутри у ней замерло. Чувства, мысли, разум, созна-ние – казалось, атрофировались, и она превратилась в какую-то безвольную одноклеточную амебу, которой уже все равно, что будет дальше.
– Можешь повторить?! Я тебя спрашиваю? – повысив голос, вновь спросил киллер.
– Да! Конечно. Да! Я смогу.– Как от удара вздрогнула Настя.
– Не врешь. … Это мне нравится. Я убью тебя не больно. Как этого. Ты же видела, он даже не вскрикнул.
Киллер не торопясь достал из сумки сверток, завернутый в газету, развернул его. Газе-ту сложил обратно в сумку.
– Умирать не страшно, если это делают профи. Ясен перец, придется немножко потер-петь, но как без этого. Но это точно лучше, того, чем попасть к челу который это делает и боится, не уверен в себе или делает это впервые. Мне не раз доводилось. Я это делаю не в первый раз, так что с этим все в полном ажуре. Расслабилась?
– Нет!
– О! Как!… Зря! – с сожалением произнес киллер.– Тебе же хуже.
Пистолет был небольшой, но длинный, а может так казалось из-за набалдашника на стволе. Вороненая сталь приглушенно поблескивала и невольно приковывала взгляд Насти. Так наверно гипнотизеры выкладывают на сеансе блестящие шарики, и лишают воли пациента. Он достал мягкую суконную тряпочку серого цвета и, не снимая перчаток, неторопливо стал его протирать, очищать, от каких-то неведомых пылинок.
– Пуля дура. Смерть от пули в черепушку это самое легкое, что удалось придумать нашим предкам, пожалуй, легче только умирать от передозировки наркотой. Но это не наша тема. Ведь так?
– Я не знаю о чем вы?
– Не догоняешь? Да так ни о чем. Настраиваюсь на работу. В смерти, конечно, ничего не может быть прекрасного, не так как в старых советских фильмах про войну. Этого не обещаю. Киношники все врут. Смерть почти всегда бывает, страшна. Нелепая даже я бы сказал, но что делать. Кто-то должен этим заниматься. Все мы когда-нибудь станем жмуриками. И я и ты. Ну, ты чуть раньше.
Киллер закончил протирать пистолет. Так же аккуратно как перед этим укладывал портрет, сложил вчетверо тряпочку и неторопливо положил в тот же боковой карман.
– Где тебе лучше?
– Что? – с ужасом поняла Настя, но спросила в слабой надежде что ошиблась.
– Ну, где лучше это сделать? На кухне? В ванной? Выбирай?
– Я не знаю.
– Или здесь? Я и здесь могу, – с ласковыми и добрыми нотками предложил киллер.
– Здесь наверно тоже можно.
– Можно, не можно… что ты как овечка! Попроси что-нибудь перед смертью… закурить, может выпить хочешь?
– Я …не пью и не курю… я из Читы приехала к дяде… это его квартира.
– Вот видишь! «Не пью-ю, не курю-ю…» – Растягивая слова, передразнил ее киллер.– Значит, здоровенькая помрешь.
– Я поступать приехала в театральное, экзамены закончились, завтра уезжать хотела. – Быстро проговорила Настя.
– Хотела она. Хотела…. Мало ли кто что хочет…. Поступила?
– Да?
– Типа повезло тебе. А не поучишься уже. Чувствуешь, какой расклад. …Дядя помог?
– Дядя!
– Ясен перец! Разве так в театральный в наше время из Мухосранска поступишь. Вот и дядины хлопоты пропадут. Жалко, может артисткой бы стала.
– Жалко, – уныло согласилась девушка, и глаза ее стали слегка влажные.
– Так то ты ничего, – киллер окинул ее хрупкую нежную фигуру оценивающим взглядом с ног до головы, – мне такие нравились и нравятся. Может, там глядишь, и в киношку бы пошла.
– Пошла.
– А тут видишь, оказалась не вовремя и не в том месте.
– Ужасно глупо.
– Причем тут глупо или не глупо. Фигня все это! Мало ли кто чего малюет. Вот ты ме-ня нарисовала, другая еще кого, – он помолчал немного, – случай…..!!! Такие обстоятельства случились. Как мне не хочется заниматься этим с тобой… – Он поднес ствол пистолета ко рту и дунул в него. Он отозвался глухим свистом.
– А вы же можете не убивать?
– Ну, это ты брось. Это я так сказал. Не обращай внимание.
– Не убивайте, что вам стоит.
– Ну, хватит на жалость давить. Что? Ничего так и не придумала, что бы ты хотела сде-лать перед смертью.
– Я не хочу умирать.
– А что делать? Работа у меня такая. Во! Придумал! Что ты там сдавала, расскажи перед смертью. Басню, стишок?
– Я и то и то могу.
– Ну, давай мне все равно?
Девушка напряглась, потерла лоб, виски.
– Нет, не могу. Все забыла.
– Ничего тебя клинит.– сказал киллер.
– Извините!
– Да блин! Что там у вас в Чите все такие. Ее жизни лишить хотят, а она извините… из-вините.
– Я завтра уеду. Честно. Отпустите меня.
– Да как я тебя отпущу голуба.– Он подошел, погладил ее по голове. Она испуганно от-шатнулась.– Не могу я.
– Отпустите!
– Свидетель ты и еще рисовальщица мать твою!
– У меня и билет есть на поезд, я вам покажу. Могу прямо сейчас уехать на вокзал, переночевать там ….и на поезд, как будто меня и не было здесь совсем.
– Да базар понятен… но поделать ничего не могу. За грязную работу меня самого могут убрать.
– Убрать?
– Ну, убить. Вот ты сделаешь фоторобот или свои художества повторишь. Мой портрэт
