Книга Древний Рим. Честь преторианца - Регина Грез

жадно облизывала тонкие губы, по которым тек душистый персиковый сок. Я обозвала Мелину занудой и попыталась убедить, что не имею желания занимать ее место у чресел цезаря. Даже представить такого не могу. Уж лучше оставаться певчей птичкой в золотой клетке, комнатной собачкой, заблудившейся в роскошных покоях.

Мне в самом деле нравилось беседовать с Фурием и даже стало казаться, что он воспринимает меня всерьез. Да, он подвержен вспышкам гнева и осыпает площадной бранью слуг, но при мне порой старается сдержаться, не раз это замечала. Правда, Катон недавно намекнул, что я занимаю особое место во дворце не случайно. Будто бы напоминаю Фурию умершую от лихорадки сестру, которую он нежно любил.

– О чем задумалась, Валия? Вижу, тебе тоже скучно сегодня? И темные круги под глазами… Похоже на последствия бурной ночи. Попробую угадать, солдат все же взял твои бастионы и до утра ловил томные вздохи покорившейся добродетели.

Мелина отлично знала, чем можно меня задеть. Я покраснела, в груди стало горячо… Наверно, от злости на себя саму, точнее на то, как откликается тело на слова блудницы о Борате. Но я в долгу не останусь, попробую пощипать и ее пышные бока.

– Ах, ты селедка остийская! Зря лопаешь персики, с них, говорят, худеют. Смотри, разлюбит тебя повелитель, отправишься обратно в лупанар развлекать богатеньких стариков.

– Да ты врешь!

Кажется, мой укол попал в цель. Мелина испугалась, а полуголая Тулия хохотала, развалившись на широком ложе подруги. Смотритель Афес не обращал внимания на их маленькие совместные шалости. Лишь бы не слишком утомляли друг друга перед тем, как ублажать императора. Все же, думаю, их взаимная нежность была показной и получила начало именно от странных забав самого Фурия.

Наконец Мелина поняла, что я просто шучу и в знак примирения предложила выбрать лучший из розоватых, покрытых мягким пушком плодов.

– Подарок императора! – хвасталась Мелина, прикладывая надкушенный персик к своему вытянутому соску, словно грудного ребенка, и я вслух порадовалась за нее и за себя. Пока Фурий довольствуется прелестями римской куртизанки, Валия в безопасности. Пусть так будет и впредь.

Но когда в комнату забежал раб-сириец и, переводя дыхание, передал, что Фурий срочно требует меня в свои термы, девицы дружно зашипели в мой адрес:

– Чем ты привораживаешь его, северная змея?

Я только руками развела, переводя взгляд за окно. Порыв свежего ветра откинул расшитые золотом занавески. Небо темнело, к ночи будет гроза.

– Спокойствие, милые дамы, мы просто разговариваем о культуре и искусстве. Впрочем, знаменитый художник Климт говорил, что эротика – это тоже искусство. Но надо еще понять, что именно есть эротика…

Я приняла крайне глубокомысленный вид, тщательно пряча усмешку. Курчавый раб в отчаянии схватил меня за руку.

– Быстрее, госпожа, повелитель не любит ждать!

Через пару секунд мы уже мчались по длинным извилистым коридорам и сводчатым галереям в личные купальни Фурия. Я еще ни разу там не была, неужели придется вести разговоры о пользе ежедневных гигиенических процедур. Римляне в этом прекрасно подкованы. У меня отчего-то прекрасное настроение, если Фурий попросит что-то прочесть, я начну с "Мойдодыра":

– "… давайте же мыться, плескаться… всегда и везде вечная слава воде!"

Глава 12. Жалкое зрелище

Император принял меня, будучи погруженным в небольшой порфировый бассейн, наполненный водой с арабскими и индийскими благовониями. Терпидарий весь пропитался ароматами сандала, гвоздики и нардового масла. Мой чувствительный нос трепетал, не в силах справится с обилием всевозможных "угощений".

Фурий просто фанатик запахов, после долгого общения с ним у меня порой болит голова.

– Валия, посмотри-ка, что мне привезли из Эллады!

Мой взгляд остановился на обнаженной женской фигуре из белого мрамора. Боясь прослыть невежественной, я не рискнула спросить – богиня ли передо мной или просто полнотелая гречанка. Изящные каменные руки сжимали кувшин, а вокруг шеи была обвита виноградная лоза, спускавшая на округлый живот кисть крупных ягод.

– Она прекрасна!

Я благоговейно поклонилась статуе и смиренно опустила глаза, ожидая дальнейших распоряжений. Между тем правителю уже помогли выбраться из воды двое крепких рабов. Нисколько не стыдясь своей наготы, Фурий встал неподалеку от меня и принялся рассматривать свое отражение в полированных стенах из черного мрамора.

– Скажи мне, Валия, а я, по-твоему, красив? Нет-нет, смотри прямо, я желаю знать!

Неловкая ситуация. Стоит передо мной голый парень тридцати лет, сам немного выше меня, плечи сутулые, животик слегка обвис, ноги тощие и кривые, руки длинноваты. Зато бледная кожа источает аромат розы и лилии. Слишком терпко, начинаю задыхаться…

Ничего не могу придумать умнее, чем сравнить Цезаря с Дионисом. А вот и не угадала с разбега!

– Значит, Марс из меня не получится? Жаль. Но ты хотя бы ответила честно.

Досадливо кряхтя, Фурий улегся на массажный стол и раскинул руки. Рабы тут же кинулись разминать благородные телеса и умащать их новыми благовониями. Я уже не могла различать запахи, в носу щипало от цветочной смеси.

– Разденься!

– Что? – растерялась я, никак не желая поверить, что странный приказ адресован именно мне.

Фурий приподнял голову, развернулся и вдруг резко ударил по лицу ближайшую к нему рабыню в прозрачной накидке, видимо, чем-то не угодила. Алебастровый флакончик с маслом упал на мраморный пол и разбился, а девушка как ни в чем не бывало продолжила массировать узкую спину императора.

– Валия, я велел тебя раздеться! Сними одежду и встань рядом с греческой вакханкой, я хочу сравнить.

Кроме меня и Фурия в терпидарии было еще с десяток рабов разного пола, но сейчас в мою сторону смотрел только Фурий. Впрочем, наготой здесь никого не удивишь, сами рабыни склоняясь на Цезарем, невольно оголяют грудь, а на мужчинах только набедренные повязки.

Я медленно потянула свой пояс. Главное, держаться с достоинством. В конце-то концов, я же в римской бане нахожусь, так чего же стыдиться…

Он разглядывал меня с любопытством ученого или скульптора. Я даже выдохнула с облегчением, когда Фурий заявил, что пропорции мраморной девицы ему кажутся более совершенными, нежели мои.

– У тебя заурядная фигура, Валия, – лениво процедил Фурий, зевая и часто смаргивая. – Но это мнение ценителя красоты, а что бы сказал простой человек. Интересно… А-а-уах! (смачный зевок) Эй! Позовите сюда моего верного Бората.

Вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Одно дело стоять голышом перед пресыщенным и почти засыпающим владыкой Рима, а