Книга Честь пацана - Андрей Юрьевич Орлов

лавочки, росли какие-то кусты. Озеро можно было обойти, потратив минут двадцать, но турки никогда этим не заморачивались. В последние дни апреля произошло несколько неприятных инцидентов. Группа пацанов прошла по перешейку (явно под куртками у них что-то было), пересекла дорогу и вышла к стадиону. Местность хорошо просматривалась. Их ждали. Но турки этого не знали и удивились отсутствию приема. Старенькая бойлерная на пути выглядела совсем не страшно. В темное время пацаны Мамая перетащили туда несколько мешков крупного щебня. Турки вразвалку подходили. Им навстречу высыпала группа «крутогоровских» и принялась метать щебень! Тренировку прошли – на меткость, на дальность, на то, чтобы не вывернуть руку из плечевой сумки. Град щебня ударил по неприятельскому войску. Трудились от души, швыряли, нагибались, хватали новый «снаряд». Кому-то попали в голову, повредили глаз. Это не останавливало, только распаляло. Со стороны смотрелось жутковато (я это видел) – две группы четырнадцатилетних мальчишек, не щадя живота, выясняли отношения! Турки метались, бранились. «Крутогоровские» улюлюкали, вели массированный обстрел. Гудели машины, едущие по дороге, кому-то прилетело в бампер. Но еще товарищ Сталин сказал: лес рубят – щепки летят. Разумеется, водители не требовали компенсацию. Многие разворачивались, выбирали объездные дороги. Турки пытались двинуться в контратаку, но новый залп щебня смешал их планы. Орал как дурной светловолосый парнишка, которому щебень угодил в самое интересное место. Монтажки под куртками не помогли. Подоспели от Крутой Горки еще несколько пацанов, и махач превратился в побоище – турок гнали, как когда-то гнала Екатерина. Пацанов пинками загоняли на перешеек, отбирали монтажки, нещадно лупили. «Ну, погодите, мы еще вернемся!» – злобно кричали побитые пацаны. Кому-то чувствительно перепало по ребрам, его тащили под локти. Другой держался за глаз, у третьего рука висела плетью. Победители собирали разбросанные «боеприпасы», ссыпали обратно в мешки – до следующего раза.

В следующий раз вышло не так гладко. Турки использовали самопалы, самодельные гранаты. Убить эти «безделушки» не могли, но покалечить – легко. Обстреливали со стороны перешейка, прячась за лавочками. Их снова заставили уйти, но трое пострадали. Одному раздробило палец на руке, другому осколок чиркнул по виску, оставив рубец на всю жизнь, третий подозрительно держался за живот, просипел «на хер все» и потащился домой.

Не знаю, навещала ли милиция «Электроцентраль», но на Крутую Горку ездили как на работу. Масла в огонь подливали родители пострадавших – писали заявления, орали как ненормальные. Опорный пункт милиции располагался рядом со школой, там же сидел участковый Карамышев, задумчиво смотрел на очередь из пацанов, выстроившуюся к следователю. Понятно, что не сами пришли, на аркане притащили. На допросах прикидывались даунами, вообще не понимали, что тут делают. Живут себе, учатся, маме помогают, никого не трогают. Какая криминальная группировка? Вы белены объелись, товарищ следовательница? Пацанов собирали в отдельной комнате, проводили профилактические беседы. При этом отчаянно пугали «малолеткой» и стыдили за поведение, недостойное советского ребенка – будущего строителя коммунизма. «Неужели до сих пор строим?» – перешептывались те, что постарше. Завоеванное бы удержать. Между делом узнавали, что обкомом партии принимаются «решительные решения» об усилении воспитательной работы среди молодежи. И соответствующие директивы рассылаются в органы МВД, в районные комитеты комсомола. «Я не понимаю, – искренне недоумевала молодая (и не очень умная) следователь, – почему молодые люди не могут приходить в другой район, общаться там с людьми, заводить друзей? Что за местечковые порядки? Ведь это наш общий город! Нам здесь жить, нам делать его еще лучше! Почему гостей из других районов нужно непременно встречать кулаками и камнями? Мы обязательно будем с этим разбираться!» Пацаны хихикали, смотрели на следовательницу, как на инопланетянку, – и не только пацаны, но и собственные коллеги. Ладно, молодая еще, приезжая, разберется с местными порядками…

Предъявить крутогоровской конторе было нечего. Парни не могли припомнить ни одной драки – разве было такое? Все тихо. Местный спортивный кружок готовится к грядущим олимпийским рекордам. Почему ссадина под глазом, и рука с трудом работает? Так это мама попросила в погреб за картошкой спуститься… Пацаны вздрагивали от хохота, отворачивались, а следователь с тоской смотрела в их честные открытые лица и заполняла протокол дежурными оборотами.

В один из вечеров я стал свидетелем, как пацанов пришивали к улице. Претендентам лет по шестнадцать – видимо, пэтэушники или учащиеся техникума. Упражнение называлось «удар в душу». Испытуемый становился посреди ринга – и Мамай наносил мощнейший удар в грудь. Как при этом не сломать грудную клетку, он, видимо, знал. Если человек падал, его отправляли восвояси. Если выдерживал удар – пришивали к конторе. Двое выдержали, орали от боли, задыхались, но устояли. Третий упал, что было странно – на вид он казался самым крепким. Пацан, кашляя, поднялся, попросил повторить испытание. Но Мамай был неумолим: пока, пока, спасибо, что пришел, возвращайся на следующий год. «Проигравших» никто не унижал, просто указывали на дверь.

– Андрюша, ты же видишь, что творится на нашем жилмассиве? – сокрушалась мама. – Просто кошмар какой-то, кругом малолетние бандиты, какие-то драки, поножовщина, милиция с ног сбивается… Как хорошо, что ты к этому непричастен… Надеюсь, у тебя хватит ума и дальше не связываться с этими уголовниками…

Я жарко уверял, что мне бы такое и в голову не пришло. Отец при этом кивал и полностью поддерживал сказанное, а Светка отворачивалась и прятала саркастическую ухмылку.

Глава четвертая

Я все же решил перед праздником сделать маме подарок и съездил в институт. Прилично оделся, побрился. Отметина над глазом уже почти не выделялась. На выезде из района я заехал на АЗС, залил полный бак. Попутно поинтересовался у служителя, что за бензин такой в городе, что машины глохнут и не заводятся? Не случится ли такое с моей машиной? Служитель горячо уверял, что у них самый лучший в городе бензин. Похоже, он знал, кто я. Откуда? «Отвечаешь, парень? То есть мне не придется возвращаться и спрашивать по полной строгости?» Работник стоял на своем: возвращаться не придется, разве он посмел бы предложить мне некачественное топливо? Это наводило на кое-какие размышления, но я не стал углубляться в тему. Машина не кашляла и не чихала. В середине дня я был уже в своей будущей (надеюсь) альма-матер. У деканата было пусто, только одинокая девушка сидела на лавке, держа в руках открытый конспект. Я изучил табличку на двери. «Прием декана по личным вопросам» – именно сегодня и именно сейчас. Для приличия постучал, толкнул дверь.

– Ждите, – рассерженно прозвучал голос изнутри. – Разве вы не видите, что у нас совещание?

Именно этого я как раз и не видел. Но дворовые замашки сегодня