Книга В поисках мистического Египта - Поль Брайтон

никогда не служило гробницей, а использовалось для иной цели. Детали открытия этих шахт озадачили многих. В 1872 году обнаружилось, что они заканчиваются в пяти дюймах (12,7 см) от стен усыпальницы царицы и, вероятно, изначально не были соединены с данным помещением. Соответственно они не могли обеспечивать доступ воздуха, а значит, имели какую-то иную, неизвестную цель. Самым лучшим объяснением является то, что они когда-то уже исполнили свое предназначение, и их отверстия были тщательно запечатаны каменными блоками, подобно остальным верхним коридорам.

Эти шахты посчастливилось найти инженеру Уэйнмену Диксону, выполнявшему тогда работы близ пирамиды. Он из любопытства исследовал стены усыпальницы царицы. Отстукивая стены, Диксон предположил, что в определенном месте за кладкой находится пустое пространство, а также заметил, что стена здесь немного треснула. Пробив отверстие на этом участке, на расстоянии пяти дюймов от поверхности стены он обнаружил небольшую шахту. Подобным же образом инженер нашел шахту и за противоположной стеной. Обе они тянутся сквозь толщу кладки, что недавно было доказано при помощи щупов, которые подняли по ним на расстояние около двухсот футов (примерно 61 м).

Я вернулся в горизонтальный проход и прошел к тому месту, где он соединялся с Большой галереей. Затем я медленно преодолел сто пятьдесят футов (45,7 м), поднимаясь к концу этого сооружения со ступенчатыми стенами.

Во время восхождения меня начала беспокоить небольшая слабость, вызванная трехдневным постом. В конце концов я на несколько секунд остановился отдохнуть на ступени высотой три фута (приблизительно 0,91 м), которая отмечала конец галереи и находилась точно на линии вертикальной оси пирамиды. Несколько шагов по переднему помещению, наклонясь, чтобы не задеть зажатый между боковыми стенами свисающий гранитный блок, который закрывает выход в этот горизонтальный коридор, и я оказался в самом важном помещении пирамиды – знаменитой усыпальнице царя.

* * *

Наличие здесь пары вентиляционных шахт, каждая из которых в сечении представляла квадрат со стороной примерно девять дюймов (около 0,23 м), также разрушало теорию о погребальной камере. Их отверстия никогда не были заделаны, как в усыпальнице царицы, но сами шахты были забиты камнями, и, чтобы выяснить природу этих сооружений, полковнику Визу пришлось их расчищать. Весьма вероятно, что шахты заполнили камнями в то же время, когда строители пытались скрыть все остальные внутренние помещения в надземной части пирамиды.

Я осветил фонарем гладкие стены и плоский потолок, снова обратив внимание, как изумительно точно огромные гранитные блоки подогнаны друг к другу, а затем медленно двинулся вдоль стен, тщательно исследуя каждый камень. Для того чтобы добыть эти блоки, розовые скалы далекой Сиены раскололи на части. Искатели сокровищ в напрасном стремлении найти богатства оставили на полу и стенах глубокие следы. Несколько каменных плит в восточной части пола исчезли, их заменили утрамбованной землей. В северо-восточной части осталось глубокое отверстие прямоугольной формы. Когда-то закрывавший его продолговатый каменный блок стоит у стены, где его оставили арабские рабочие. В нескольких дюймах рядом с ним располагается лишенный крышки саркофаг с гладкими стенками – единственный предмет, найденный в данном помещении. Он ориентирован точно по оси север – юг.

На вынутом из пола каменном блоке можно было сидеть, поэтому я опустился на него поджав ноги и просидел остаток ночи. Справа я положил шляпу, пиджак и ботинки, а слева включенный фонарь, термос с горячим чаем, пару бутылок холодной воды, блокнот и паркеровскую ручку. Я в последний раз оглядел камеру, посмотрел на находящийся рядом со мной саркофаг и потушил свет. Рядом я разместил мощный электрический фонарь, который был готов включить в любой момент.

Неожиданное погружение в полную темноту вызвало удивительный вопрос, что принесет эта ночь. Единственное, что можно было делать в таком положении, – ждать… ждать… и ждать.

Минуты тянулись медленно, и я начинал «ощущать», что усыпальница царя обладает очень сильной собственной атмосферой, которую я могу охарактеризовать лишь словом «сверхъестественная». Я намеренно старался сделать свой ум восприимчивым, не поддаваться влиянию чувств и настроить себя скептически, чтобы иметь возможность без помех заметить любое необычное явление, если оно произойдет. Мне не хотелось, чтобы личное предубеждение или предвзятое мнение повлияло на восприятие того, что могло прийти из источника, недоступного пяти человеческим чувствам. Постепенно я освобождал свой разум от мыслей, пока не избавился от них почти полностью.

Покой, снизошедший на мой разум, заставил четко осознать покой, пришедший в мою жизнь. Мир с его шумом и суетой был сейчас так далеко, как если бы и вовсе не существовал. Из тьмы до меня не доносился ни один звук, ни малейший шорох. Тишина – вот настоящая повелительница царства Великой пирамиды. Она наступила еще в доисторические времена, и ее не может по-настоящему нарушить болтовня приходящих сюда туристов. Ведь каждую ночь тишина возвращается сюда во всей своей повергающей в трепет полноте.

Я ощущал мощную атмосферу этой комнаты. Люди с необычными способностями обычно чувствуют атмосферу древних жилищ, и мой опыт начался с чего-то подобного. С течением времени это ощущение становилось все глубже, усиливая чувство неизмеримой древности, которая меня окружала. Я чувствовал, как XX век удаляется от меня, и не сопротивлялся этому ощущению. Наоборот, я позволил ему разрастаться.

Постепенно мною стало овладевать странное чувство, что я здесь не один. Я ощущал, как под покровом абсолютной тьмы пульсирует нечто живое. Это чувство было смутным, однако реальным, и именно оно в сочетании с растущим осознанием возвращающегося прошлого составляло мое понимание чего-то «сверхъестественного».

И все же из этого общего смутного ощущения сверхъестественной жизни, что пульсировала в темноте, не появилось ничего ясного и определенного. Проходили часы, и вопреки моим ожиданиям приближающаяся ночь принесла с собой холод. Последствия трехдневного поста, который я соблюдал, дабы повысить восприимчивость, теперь сказались в том, что я стал замерзать. Холодный воздух проникал через узкие вентиляционные шахты в усыпальницу царя, а затем забирался под мою легкую одежду. Я замерз в тонкой рубашке и начал дрожать. Поднявшись, я надел пиджак, который всего несколько часов назад снял из-за жары. Такова в определенное время года жизнь на Востоке: тропическая жара днем и значительное падение температуры ночью.

Выходных отверстий этих вентиляционных шахт на внешней поверхности пирамиды никто до сих пор не нашел, хотя примерное место их расположения известно. Некоторые египтологи даже сомневались, что шахты вообще выходят на поверхность, однако ужасно холодный воздух, который я ощущал, наконец разрешает этот спор.

Я снова сел на каменную скамью и опять отдался гнетущей мертвой тишине и царящей в усыпальнице беспросветной тьме. Душа моя была готова, я ждал и размышлял. Безо всяких