Книга Контрольный выстрел - Николай Федорович Иванов

на Наталью посматривает, наговорила про нее.

Посмотрели в сторону, где скрылась девчонка. Иван Павлович производил впечатление человека сдержанного, а значит, положительного. И хотя не обладал бравым видом и усы скорее старили его, чем придавали молодцеватость, каких-то отрицательных эмоций он ни у кого в бригаде не вызвал. Кроме Зори, ясное дело. А слово ее не то что воробей, а булыжник по воде – круги идут до разных берегов…

– Вот вечно так: забьете гвоздь без шляпки, а мне вытаскивай, – вздохнула вечный воспитатель чужих детей и исправитель их глупостей. – Ладно, встречу этого усатого-полосатого, растолкую, что к чему. А на голодный желудок и на Зорьку ругаться вредно. Пойдем кушать, ночь приближается.

Однако в бригаде, не получив даже ложки, первым делом отозвала в сторонку Наталью. Значит, не ругаться…

Глава 9

Нет ночей в средней полосе России на макушке лета. Не белые они, не воспетые поэтами, скорее вошедшие лишь в поговорки уровня гулькиного носа.

На стройке ночей как времени всеобщего отдыха не предполагалось тем более: после солнца третья и четвертая смены делили оставшиеся сутки на равные четвертины с дневными выходами. Люди готовы были подпереть и солнце, чтобы подольше поработать. Но, даже когда и светило уходило на короткий покой за горизонт, подальше от войны и непрерывно копошащихся на насыпи людей, на «железке» продолжала бурлить жизнь. И если кто-то из дневной команды валился из последних сил на нары, другие благодаря молодой, быстро проходящей усталости шли в дополнительную ночную смену.

Кручиня ждал наступления сумерек по причине более прозаической, чем график работ. За те мгновения, что удалось пройти по узкой тропинке наедине с Натальей, в отличие от Семки, он успел узнать и ее имя, и пригласить на свидание. Он не питал иллюзий по поводу своей внешности и не был уверен, что девушка придет, что она вообще вспомнит о быстротечном разговоре с недавним заключенным, но тем не менее приближался к полевому лагерю Прохоровой с легким волнением.

В округе перебрехивались собаки: кто-то взял на стройку своих питомцев, какие-то дворняги прибились сами по себе, учуяв запах кухонных костров. Изредка мелькали из-за закопченных окошек «летучих мышей» лучи света, хотя светомаскировку старались соблюдать и даже фонари зажигали лишь при острой необходимости: все прекрасно понимали, чем может обернуться пренебрежение безопасностью.

В ночи слышнее и звуки, и именно легкий скрежет щебенки подсказал Кручине, что Наталья все же ждет, переминаясь, в условном месте. Затрепетало сердце: значит, небезнадежна у него жизнь. Значит, не растерт в пыль выпавшей судьбой. Зато в сердце столько скопилось нерастраченной нежности и желания носить свою женщину на руках…

Подошел к сидевшей на свежем пеньке, взволновавшей его женщине сзади. Поколебавшись, тронул за плечи, укрытые вместе с головой платком. Девушка встала, обернулась, и он отпрянул – перед ним была баба Лялюшка. Блаженно улыбнувшись, шутливо заарканила жениха платком и покачала в истоме головой:

– А сладко! Сладко побывать в чужом счастье.

– Извините… Я, кажется, перепутал, – принялся в мольбе прикладывать руки к груди Иван Павлович. Неужели Наталья так захотела подшутить над его возрастом? Зачем ей это понадобилось? Могла бы все сказать в глаза, он понятливый… – Извините.

Баба Ляля остановила поклоны:

– Да разве ж я в обиде, что меня мужчина тронул, хоть и с перепутку? – пожурила невольная невеста. – Но я по делу, милый человек. Тут давеча тебе про нашу Наталью несуразное наплели по малолетству…

– Я привык верить своему чутью, а не чьим-то словам, – сухо дал свою однозначную оценку Кручиня. Хотя по отношению к Наталье это теперь роли не играло…

Баба Ляля подняла руку – не гоношись, охолонь. Выслушай до конца.

– Наталья повела девчат на дальний участок, так что просила извиниться и сказать, что…

Слова Натальи баба передать не успела. Насыпь средь леса и косогоров даже в ночное время оставалась оживленной трассой, и чьи-то шаги заставили Кручиню напрячься. Если патруль, придется объясняться. Подобная участь ждала и бабу Лялюшку, и потому оба заступили за кустарник.

Вместо патрульных на дорожке показались в свете луны капитан Бубенец и Нина.

– А как будет по-немецки «идти»? – поинтересовалась она у провожатого, кивнув головой назад.

– «Геен – идти, ходить». Вот и сейчас за нами кто-то «геен»…

Показал рукой напарнице – ты идешь дальше и продолжаешь говорить. Сам отошел в тень соседнего от укрывшего парочку куста. Комсомолка двинулась дальше, продолжая мнимый диалог, и именно за ней через какое-то время стала красться щуплая тень Семки. Напротив кустов замер. С усилием сдерживаясь, чихнул в ладони, и на этот звук, как на опознавательный знак, тут же появился Соболь. Это не стало неожиданностью для охотника за шпионами, скорее всего, он и следил за москвичами по заданию смершевца.

Так и оказалось.

– Туда пошли, – указал Семка лейтенанту направление. – По-немецки говорили.

Смершевец, не зная, что повторяет Кручиню, надвинул парню на лоб картуз:

– Молодец. Никому ни слова!

– А я еще, товарищ лейтенант, хотел сказать про своего напарника, Кручиню.

Сказал и отпрянул – Иван Павлович, крайне озадачив и лейтенанта, собственной персоной торопливо вынырнул из темноты. Соболь даже огляделся на всякий случай вокруг, нет ли кого еще рядом?

– Да я и сам могу сказать все товарищу лейтенанту, – пожал плечами Кручиня: мол, не маленький прикрываться за еще более мелких. – Мы тут никак не можем договориться насчет ночных дежурств. Понимаете, есть вариант: первую половину ночи…

Соболь нетерпеливо, с долей раздражительности остановил зэка, отвлекающего по пустякам:

– Разбирайтесь сами.

Хотел уже исчезнуть, но разобрало любопытство, вернулся:

– А это с кого сняли? – приподнял с плеч наблюдателя женский платок. – Или опять само упало? – спросил с издевкой, хотя так и получилось, по сути, на самом деле. – Что за охота на женские вещи?

Ответа не требовал – просто удивлялся. Отдав честь, заторопился за Ниной: ее след был важнее всех странностей зэка. Зато Семка остался на растерзание волку. Он и пошел, перебирая коготками:

– Лейтенант сказал разобраться самим во всем – так и сделаем. Разберемся. Значит, следим…

Дальнейшее для Семки происходило как в страшном сне. Вслед за Кручиней из темноты выступил капитан Бубенец. Поправил очки. Но, похоже, они ему вообще были не нужны, носил ради маскировки, и в итоге снял их вообще. Но от этого ехидства в голосе не убавилось:

– Да он у нас за всей стройкой следит. Прямо Шерлок Холмс. Кому достанется на растерзание? – предложил бросить жребий Кручине.

– А давайте его мне, – для общего антуража вклинилась в дележку баба Лялюшка. Уперев руки в