Книга Вечный наблюдатель. Умереть, чтобы родиться вновь - Владимир Древс

скоро выйдет из строя? Это же тоже ложь самому себе.

А иногда я покупаю вещь только потому, что она брендовая. При этом она меня полностью не устраивает. Но я всё равно ношу ее или использую, ведь это же бренд. Это разве не ложь самому себе? Может быть, я совершаю такую покупку, чтобы закрыть какие‐то свои внутренние потребности, которые вообще никак не связаны с самой купленной вещью? Возможно, покупка бренда – это следование моде, желание оказаться причастным к чему‐то общепризнанному и популярному? Или мной руководит желание кому‐то что‐то доказать? Ну, а может, я всё‐таки приобретаю ту или иную вещь только потому, что она мне действительно нужна? Может, я надеюсь, что она будет меня радовать, поднимать настроение… Честно говоря, вряд ли.

Получается, что я выбрасываю уйму денег просто так. Заработанных мною денег! А если бы я меньше тратил, мог бы меньше работать. А еще можно потратить эти деньги на что‐то действительно дельное. Вот и получается: для того, чтобы принимать верные и осознанные решения, нам нужна честность с самими собой.

Для того, чтобы быть честным с собой, нужно иногда ставить под сомнение собственные слова, взгляды и мысли. Все свои действия. Всю свою жизнь. Друг мне на днях сказал: «Ты в последние дни выглядишь каким‐то потерянным. Не унесло ли тебя куда‐то не туда?» А что значит «не туда»? Да, у меня сейчас происходит некая переоценка ценностей. Я ставлю под сомнение многие вещи, с которыми жил много лет, в которые верил. Я и саму реальность, бывает, ставлю под сомнение. И необходимость общаться с теми или иными людьми. Да и вообще людей в целом! Можно ведь прожить всю жизнь с придуманным человеком. Причем, ругаешься ты с настоящим, обижаешься на настоящего, больно делаешь настоящему. А живешь с придуманным, с тем образом, который ты создал в своей голове и которому порой мстишь за то, что он не соответствует твоим фантазийным идеалам. Но зачем я всё это себе напридумывал? Зачем наделял человека несуществующими качествами, ждал от него поступков, ему не свойственных? Ведь он настоящий и так идеален! Его же создал Бог! А Бог не совершает ошибок. Он Абсолют и всё делает идеально. Тут на глаза мужчины навернулись слезы. Справившись с эмоциями, он продолжил: имею ли я право вмешиваться в отношения Бога и его идеального создания? Я смотрю на того, с кем живу бок о бок глазами обычного земного человека. И порой вижу в нем недостатки. Но с точки зрения Бога, он идеальный, он создан в соответствии с идеальным божественным планом. И когда я всё это понимаю, я могу только сказать: «Спасибо тебе, Господи, что дал мне возможность быть рядом с этим человеком».

– Потом я начинаю внимательно наблюдать за тем, кто рядом со мной. Я пытаюсь его лучше узнать, заинтересовать чем‐то, понять, что ему нравится, а что не нравится. Какой он вообще, этот человек? Как доставить ему удовольствие? Как я могу ему помочь? Чем? Мне кажется, что если я это пойму, то я увижу Бога. Через этого человека. И мне станет ясно, как Бог через него влияет на мою жизнь. Вот так я сейчас пробую смотреть на мир, на жизнь и на людей, – актер вдруг улыбнулся чистой, почти детской улыбкой. Через несколько мгновений он продолжил:

– Я не идеальный. С моей, человеческой точки зрения. А с точки зрения Бога – я идеал, – он тяжело вздохнул. Затем поднял глаза и пристально посмотрел куда‐то вдаль. – Для того, чтобы докопаться до истины, нужна искренность. Искреннее желание понять, как всё устроено на самом деле. Необходимо снять маски. Когда я избавляюсь от масок, я и действовать начинаю по-другому. Ведь если я не прячусь за маской, если честен с самим собой, то, делая любое дело, я буду стараться сделать его качественно, красиво и достойно. Потому что здесь тоже происходит соприкосновение с Богом. Ведь всё есть Бог. Всё! И наши мысли, и окружающий нас материальный мир. Я теперь всегда стараюсь понять, к чему приведет то или иное мое действие. Задаю себе вопрос: «Всё ли я сделал максимально хорошо?» И жду от себя правдивого ответа. Стараюсь думать: «А как ощущают себя другие люди, с которыми я взаимодействую? Учел ли я их интересы? Или думаю лишь о себе?». Когда правда приходит в нашу жизнь, она высвечивает всё вокруг. Она словно говорит: «Смотри, а у тебя пол грязный. А вот тут ты обманываешь других. А вот в этом ты соврал сам себе. А здесь ты придумал иллюзию и поверил в нее, а реальность же совсем другая».

Мне кажется, если мы будем правдивыми, то сможем честно ответить себе на очень важный вопрос: «Чего же я хочу на самом деле? Чего я желаю больше всего?» Понятно, что все мы хотим счастья. Но какого именно? Ведь у всех оно разное. Какое оно, мое идеальное счастье? Если внимательно прислушаться к себе, становится ясно, что счастье, о котором мы мечтаем, – это Бог. Звучит странно? Вовсе нет. Бог – источник всего: идеального и абсолютного, всех наслаждений и проявлений в этом мире. Он – то, чего мы на самом деле хотим. Или захотим чуть позже. Но это откроется нам только через правду, – актер опустил голову, немного помолчал, затем поднял глаза на людей, молча сидящих за столом, и продолжил:

– Я не знаю, смог ли донести до вас свою мысль. Просто я хотел сказать, что есть такой инструмент, как ПРАВДА, – он протянул руку, словно желая что‐то дать членам отборочной комиссии. – Это как таблетка из фильма «Матрица». – Он широко улыбнулся, затем сжал кулаки, делая вид, что в каждой ладони что‐то спрятано. – Точнее, две таблетки, синяя и красная. Синяя – это правда, а красная – жизнь в иллюзии. Если съесть синюю, – он сделал вид, что кладет в рот несуществующую таблетку, – вся твоя жизнь изменится. Ты всё увидишь в истинном свете. Без иллюзий и прикрас. Увидишь правду…

Актер замолчал. Один из членов комиссии, пожилой мужчина с внимательным взглядом, прервал тишину:

– Большое спасибо, Александр. Очень трогательный монолог. Мы будем с вами на связи. Пригласите, пожалуйста, следующего.

Мужчина попрощался и вышел из зала.

– Как думаешь, его возьмут на роль? – спросил Сергей Вьясу.

– Разве это имеет значение? По-настоящему важно то, что он сказал. Это был очень искренний монолог, ты не находишь?

– Да, ты знаешь, я никогда не