Книга Рожденная магией - Хейзел Бек

меня ударило током, не прекратилось.

Джейкоб подождал, пока я снова посмотрю на него.

– Сант-Киприан – это рай для волшебников, хотя мы также принимаем в свой круг любых магических существ, которые согласны следовать нашим правилам.

Я засмеялась. Не сдержалась, простите. Волшебники и магические существа. Это говорит именно Джейкоб, да еще и с таким серьезным лицом, что это просто ни в какие ворота.

Но никто не смеется и даже не улыбается.

– Хэллоуин только в октябре, – напоминаю я. Но и теперь никто не засмеялся. Никаких ухмылок, которые подтвердили бы, что мы с Джейкобом шутим. Я напрягаюсь.

– Мы живем среди людей, но, как бы это сказать… скрытно, – продолжает он. Он говорит хорошо знакомым мне тоном, но смысл его слов от меня ускользает. – Мы хотим избежать судов над волшебниками и казней через повешение – всего, что люди делают, когда нас разоблачают.

– Сара Вилди, – шепчу я, и во мне просыпается осознание. Сара Вилди. Повешена за ведьмовство. За преступление, которого не существует. Несколько веков назад она была той, что боролась за правое дело. Она была – и остается – моим героем. Моя вера в ее силу – не магическую, а женскую, человеческую – отчасти сформировала мою личность.

Джейкоб кивает.

– Сара боролась, как и все остальные девушки Салема и других городов мира. В конце концов наши предки поняли, что так дело не пойдет. Если ведьмы живут среди людей, то это всегда заканчивается плохо. Поэтому ведьмы выбрали Сант-Киприан, чтобы построить другое общество, и у них получилось. Но создание скрытого мира в мире обычном требует соблюдения многих правил. Чтобы все мы были в безопасности.

Он говорит о важных вещах, многие из которых звучат как выдумка, но уже подходит к самому важному для меня вопросу.

– Ты хочешь сказать, что я ведьма? – спрашиваю я ровным голосом.

Ведьма. Настоящая ведьма. Я вспоминаю существ, что окружили нас на кладбище и с которыми я, олень и Джейкоб боролись вместе. Мощное чувство, которое меня охватило, когда я криком приказывала им умереть. И гудение внутри, от которого я не могу избавиться до сих пор.

– Все мы – ведьмы, – словно оправдывается Джорджия.

И я цепляюсь за ощущение того, что они оправдываются, чтобы как-то осмыслить тот бред, который они мне втолковывают. Джорджия чувствует свою вину.

Ведь если я ведьма и все они – тоже, то мне стоит, глядя в глаза своих друзей, поинтересоваться…

– Вы что, скрывали это от меня целых двадцать восемь лет?

– Нет, – твердо произносит Джейкоб. Только я открыла рот, чтобы с ним поспорить, как, словно профессор на лекции (хотя обычно это я говорю так с людьми), Джейкоб тут же продолжил: – Когда в Сант-Киприане рождается волшебник, в первые восемнадцать лет его или ее обучают основам колдовства. – Зеленые глаза Джейкоба уже не светятся, но все так же пристально смотрят на меня. – Нас тренируют, обучают и готовят. Не важно, насколько много у нас силы, но первые восемнадцать лет мы развиваем свои способности. Но у некоторых из нас то ли из-за смешения кровей, то ли из-за каких-то других факторов силы нет. И не появляется, сколько бы они не старались ее развить.

От меня не ускользнул странный взгляд, который Зандер бросил на Элоуин, но мне сейчас не до них. Джорджия стискивает мое колено. И никто в комнате не знает, куда отвести взгляд, лишь бы не смотреть на меня.

– Когда нам исполняется восемнадцать, мы проходим тест, – продолжает Джейкоб. – Он определяет уровень силы и генетическую предрасположенность – каким именно волшебником ты станешь. Это будет та роль, которую ты исполнишь во благо нашего сообщества.

А вот это мне знакомо. Я читала аннотации к современной беллетристике, которую отказываюсь продавать в своем магазине. В некоторых книгах как раз рассказывалось про леших и домовых.

– Как лешие и домовые?

– Нет, – прерывает Джейкоб мрачным тоном, каким обычно говорит о ламах. – Я не об этом.

– Лешие, домовые, водяные – это как знаки зодиака в астрологии или энеаграммы, которые классифицируют существ, – объясняет Джорджия. – Люди любят проходить тесты на «ведьмовские» типы личности в интернете. Думают, что используют магию, если заговаривают росток томата, чтобы тот хорошо рос.

– На самом деле волшебники не такие уж и милые, – соглашается Зандер.

– У разных типов волшебников нет точных названий, как на стикерах продуктов в супермаркете. Никаких симпатичных картинок с изображениями той или иной ведьмы, которые можно выложить на «Пинтерест», – говорит Элоуин. – Магия это в основном про заклинания на кровь, подчинение воле колдуна и проклятия, которые нельзя снять.

Все ненадолго замолчали. Джорджия поглаживает мне ногу, и мне становится немного легче.

– Хотя было бы неплохо систематизировать волшебников с помощью наклеек, как в магазинах, – улыбается она.

И если не брать в расчет саму тему разговора, сейчас я впервые за день почувствовала, что у меня в голове что-то встает на свои места. «Черт возьми, да мы, наверное, и правда ведьмы!» – думаю я.

Джейкоб вздыхает. Он все еще сидит в своей излюбленной позе с прямой спиной, и все мы молча и выжидающе смотрим на него.

– Если волшебник по крови не обладает достаточной силой для того, чтобы пройти тест, ему предлагают два варианта, – начинает рассказывать он мне. – Один – это изгнание. Ему придется уехать, никогда не практиковать магию и не возвращаться домой до тех пор, пока не поступит особое разрешение.

– Ребекка, – шепчу я, и эта догадка приходит откуда-то изнутри. Конечно, все эти разговоры о магии – полное безумие, но в какой-то степени они могут ответить на мои вопросы. Почему сестра меня бросила? Почему никогда не возвращалась? Мы были такими разными, при этом одна родилась в первый, а другая – в последний день одного и того же года. Она хотела быть непокорной, а я хотела быть ответственной. И все же мы были близки. Я никогда не понимала, почему она уехала. И возможно, сейчас я хочу поверить в слова Джейкоба, потому что они объясняют поступок сестры.

Если ее изгнали, значит, она не сбежала. Ей пришлось уехать. И ей не разрешили вернуться домой. Пусть это будет правдой! Я хочу этого каждой клеточкой моего тела. Но чтобы поверить в изгнание Ребекки, мне придется принять и все остальные слова Джейкоба. Возможно, я действительно хочу поверить. Джейкоб понимающе кивает:

– Да, когда Ребекку назвали «лишенной силы», она предпочла изгнание.

– Звучит унизительно, – моргая, говорю я.

– Так и есть, – посмеивается Зандер.

Я хочу понять, что значит этот термин, но сейчас мне