Книга Сонный лекарь 7 - Джон Голд

Закрыв портал, Нерея, улыбаясь, поправила на себе пиджак.

— Теперь самое время праздновать, Довлатов! — взяв под локоток, девушка потащила меня вслед за невестой. — Я тебе ещё не рассказала о нашем с Перси папе? Так вот, он сейчас, возможно, тоже здесь.

— Папа… в смысле муж той самой Силлы? — переступив через порог святого места, я едва не сбился с шага. — А не рановато меня с ним знакомить?

Нерея тихо хохотнула.

— Ну, в церковь я тебя уже заманила. Если же говорить серьёзно, «папа» не значит муж мамы. Мне было лет шесть… Кажется, мы с Перси тогда ещё жили на Сицилии. У мамы там есть вилла с видом на океан. Шум волн по утрам, жара днём и крики чаек на закате. Мама тогда встречалась с итальянцем. Как обычно, из простых, ничем не одарённых. Ни герба, ни силы, ни богатства. Тогда она впервые на моей памяти произнесла: «Мои руки всегда будут свободны от колец». Когда мне исполнилось четырнадцать, она встречалась уже с другим мужчиной. Посол ООН, кажется? Он её тоже замуж звал и получил отказ в такой же форме. «Моё будущее — мой выбор. И я не позволю никому одеть на него оковы из колец».

Тактичный намёк на то, что в жизни Аталанты имелось много мужчин, читался между строк.

— Выбор в духе госпожи Силлы, — коротко киваю. — Нейтралитет с непреклонным отстаиванием своих интересов.

Личная жизнь сильных одарённых — это всегда их личный выбор. Палата Лордов не указывает, кому с кем спать, и от кого будут рождаться дети.

— Мама всегда ценила усилия, а не врождённый талант или уже имеющееся богатство, — глазки Нереи заблестели, и она смущённо отвернулась. — Вот ведь, мам-м-ма! Если посмотреть на тебя, то я, кажется, только теперь начала понимать её выбор. Наблюдать за тем, как выбранный тобой мужчина чего-то добивается, намного интересней, чем просто купаться в роскоши и тени его регалий.

— Девушки! — шепчу я с возмущением. — Деньги им, фи. Фамилия не та. А вот впечатления от мужчин… вот их всегда нужно побольше.

— А ещё характер! — Нери, прислонившись ко мне всем телом, кивком указала на сетру, идущую к алтарю. — Перси всегда нравились мужики с властным характером. Такие, чтобы когда в дом заходит, так от него сразу ощущение самцовости по всем комнатам расходилось. Прям чтобы ухх!

— А Роберт? — шепчу, наклонившись к уху девушки. — Когда ты сказала про отца, я сначала подумал про него. Уж больно… близкие у вас отношения.

Нери тихо вздохнула.

— В каком-то смысле так и есть. Когда мы с Перси сами ещё учились в институте Роберта, он взял нас под свою опеку. Заменил отца, которого нам не хватало. Хлопотал, отчитывал мальчишек, нам с Перси тоже втык вставлял, говоря, что раз сильные, то не должны задирать других. Кого-то слабого мы бы и слушать не стали, но Роберт… он нас, считай, как своих дочерей растил все эти годы. Сильный, с принципами, уважал нашу маму. Потом ещё и под своё крыло пустил, когда мы пошли преподавателями в его институт. Своих-то детей и внуков у него нет.

Вот как? Мир знал Оппенгеймера другим. «Учёный, посвятивший жизнь науке». «Вечный соперник Аталанты Силлы». На деле же у него была «семья». У нас в Российской Империи его бы любой назвал крёстным для обеих дочерей Силлы.

…

Никто не знает, как чувствовал себя Оппенгеймер в этот самый момент. Ведя Персефону к алтарю, профессор сердцем ощутил всю гамму чувств отца, «передающего судьбу своей дочурки в руки другого мужика».

[Алекс Трель… да что за имечко такое?] — бурчал про себя профессор.

Жених в парадной военной форме стоял у алтаря. Полковник Трель улыбался, как самый счастливый в мире будущий супруг. Профессор впился в него своим фирменным взглядом.

[Если Перси придёт ко мне в слезах… Я тебя из-под земли достану!]

Алекс, пободавшись с ним взглядами, коротко кивнул. Самцы признали друг друга.

Тысячи вспышек новомодных фотокамер запечатлели момент, когда восставший из мёртвых профессор проводил к алтарю старшую из дочерей Силлы.

— Оппенгеймер! — шептали журналисты. — Тот самый профессор из Пруссии, что пропал двадцать лет назад.

— Он пришёл с Лордами, — его коллега, закусив язык, стал что-то торопливо записывать в блокноте. — Вот бы заполучить эксклюзивное интервью! Возможно, Штаты скоро обзаведутся новым архимагом [8].

Третий журналист, вытянув голову, взглянул на процессию, идущую вслед за невестой.

— Орки, аномальные войска русских, целители из Поднебесной и Европы… Судя по составу, Довлатов опять чего-то учудил.

Уже этим вечером все новостные таблоиды Соединённых Штатов будут кричать о том, что за минувшие двадцать лет Роберт Оппенгеймер внешне ни капли не изменился. Всё тот же суровый взгляд, худощавое телосложение и немного нервная реакция на любые прикосновения. Но вот аура новоявленного архимага [8] намекала на то, что изменения всё же есть.

Несмотря на показательное внешнее спокойствие, Роберт находился в сильнейшем, просто невыразимо сильном стрессе. Всего час назад он прорвался в архимаги [8]. Разум профессора корёжило, сминало и размазывало из-за появления в духовном теле нового слоя. Истинные эмоции и новые ощущения пробивались даже сквозь «Фокус», наложенный на сознание.

Роберт чувствовал, видел и ощущал то, чего раньше не мог заметить. После прорыва в архимаги его шестое чувство одарённого заработало, словно оголённый нерв.