Книга Четыре блондинки - Кэндес Бушнелл

Пару дней спустя она познакомилась с Комстоком Дибблом.

– В школе надо мной то и дело потешались, – с места в карьер начал Комсток. – А с вами что проделывали?

– У меня украли велосипед, – ответила Джейни.

Комсток курил сигару. Не выпуская ее изо рта, он выпустил облако дыма и, протянув руку, представился:

– Комсток Диббл.

– Человек, спасающий фильмы, – вспомнила Джейни.

– Так, значит, вы читали всю эту чушь? – поразился он.

– А кто об этом не читал? – пожала плечами Джейни. – Ведь об этом написали прямо на обложке воскресного номера «Таймс мэгазин».

Они стояли в самом центре зала для особо важных персон в ночном клубе «Флот» – там устроили прием в связи с премьерой нового фильма Комстока Диббла под названием «Часики». Народу было полно, все шумели, и дым висел плотным облаком. Комсток перекатывал сигару из одного угла рта в другой.

– А вы мне нравитесь, – сказал он. – Хотелось бы познакомиться с вами поближе. А вы не желаете познакомиться со мной?

Джейни приблизилась к Комстоку и, положив руку ему на плечо, прошептала:

– Хочу.

На другой день ей домой доставили новенький велосипед.

Джейни вскрыла прикрепленный конвертик и с ликованием прочитала вложенную в него записку:

«Дорогая Джейни!

Если кто-нибудь попытается украсть этот велосипед, ему придется иметь дело со мной.

С уважением, Комсток Диббл».

VI

Уик-энд вновь пришелся на День поминовения. Трава и деревья начали наливаться густой зеленью, и это напомнило Джейни обо всех летних месяцах, которые она проводила в Хэмптоне в прошлом, и, с радостью подумала она, о тех, что ждут ее в будущем. Коттедж, который она арендовала, находился в городке Бриджхэмптон. Это был всего лишь перестроенный каретный сарай, стоявший за задней стеной особняка в викторианском стиле, но принадлежал он только ей. Там была маленькая кухня, гостиная со встроенными шкафами, в которых стояла разномастная стеклянная посуда, а на чердаке находились две спальни с фотографиями на стенах, пуховыми перинами и перьевыми подушками. В общем – очаровательно!

– Вам на редкость везет! – сказал агент по недвижимости и пояснил, что супружеская пара, которая обычно снимала этот коттедж, за неделю до этого решила развестись и теперь они не могли договориться, кому достанется этот дом.

– Действительно повезло! – воскликнула Джейни, и в ту же секунду зазвонил ее мобильный телефон.

В трубке раздался мужской голос:

– Все отлично?

– Все великолепно, – сквозь смех ответила Джейни. Она вышла в маленький сад, обрамленный кустарником; там стояли белые садовые столики и стулья. Именно здесь, решила Джейни, она будет устраивать небольшие приемы на открытом воздухе для избранных, но весьма почетных гостей… Пригласить можно будет Воротилу, естественно – Гарольда Уэйна, и – чем черт не шутит! – Рэдмона. Что ни говори, а его книги всегда становились бестселлерами.

– Я ведь говорил тебе: все так и будет!

– Да, говорил, – ответила счастливая Джейни.

– Говорил ведь: все так и будет! И что – не вышло?

– Все вышло по-твоему, – подтвердила Джейни.

– Так кто же воплощает в жизнь твои мечты?

– Конечно же, ты, Воротила.

– В общем, до скорого, – сказал Воротила. – Ты будешь дома? Или куда-нибудь отправишься, чтобы заклеить кого-нибудь мне на замену?

– Никогда! – ответила Джейни.

– Я теряю тебя, – сказал Воротила и положил трубку.

Джейни улыбнулась и щелкнула откидной панелью мобильного телефона. Это был совершенно новый телефон самой последней модели – совсем крошечный, с фиолетовой подсветкой экрана. Две недели назад Воротила подарил ей его, он же оплачивал счета за переговоры, которые поступали непосредственно в его офис. И все это – помимо ноутбука «Макинтош» и чека на двадцать тысяч долларов в счет аренды коттеджа.

Вообще-то коттедж стоил всего пятнадцать тысяч, но, решила Джейни, об этом распространяться не обязательно. Ведь как ни крути, а эти пять тысяч лишними не будут – возникнут непредвиденные расходы, и аренда автомобиля стоит денег. Кроме того, Воротила вообще этим мало интересовался. Это был самый щедрый мужчина из всех, с кем ей когда-либо приходилось быть, – и дело тут было не столько в деньгах, сколько в его душевной широте и эмоциональной щедрости.

– Я влюблена, – призналась она как-то Эллисон, потребовав от той поклясться, что будет молчать как рыба. Ведь стоит журналистам хоть чуть-чуть пронюхать об их романе, как не успеешь оглянуться – от них отбоя не будет. Нельзя будет и носа высунуть на улицу.

– Он явно не тянет на кинозвезду, – прокомментировала эту новость Эллисон. – Тебе не кажется, что ты немного преувеличиваешь? Ну, совсем чуть-чуть?

Тут Эллисон замолчала, а потом заговорила вновь:

– Джейни, опомнись! Как только тебя угораздило влюбиться в Воротилу Диббла? Как ты вообще можешь заниматься с ним сексом?

– У нас это серьезно. – В голосе Джейни зазвенели предостерегающие нотки. – Я даже не против выйти за него замуж.

– Ты только подумай о детях, – теряя всякую надежду, сказала Эллисон. – Что, если они пойдут в него?

– Не будь такой старомодной.

Впрочем, следовало признать, что, когда у нее возникло влечение к Воротиле, она была удивлена не меньше, чем Эллисон. Джейни ни за что не пришла бы в голову мысль, что она может полюбить мужчину вроде Воротилы Диббла (или, точнее говоря, мужчину с внешностью Воротилы Диббла). Но если рассмотреть ситуацию со всех сторон, она не казалась такой уж бессмысленной. После первого же вечера, проведенного вместе, он отвез Джейни домой на своем «мерседесе» с шофером и как бы невзначай напросился к ней в гости – выпить по стаканчику «на сон грядущий». Джейни понравилось это старомодное выражение, и еще ей понравилась застенчивость, с какой он взял ее за руку в лифте. Одет Воротила был в серое твидовое пальто – потом, когда они вошли в ее квартиру, он его снял и перекинул через локоть.

– Можно мне положить пальто, или ты попросишь меня уйти сразу же? – спросил ее Комсток.

– С чего это я попрошу тебя уйти? – удивилась Джейни. – Ты ведь только что вошел.

– Джейни… – сказал Воротила и, взяв ее за руку, подвел к большому зеркалу в позолоченной раме, висевшему на стене в ее крошечной гостиной. – Ты только посмотри на себя. И взгляни на меня. Ты, Джейни, красавица, а я – самый что ни на есть урод. Всю жизнь мне приходилось иметь дело с этим… с этим созданием.

Воротила был прав. Он действительно был на редкость некрасив. Но, как и все прочее в жизни Воротилы, его уродство обратилось в некое легендарное качество и стало (так, во всяком случае, это представлялось Джейни) неким символом достоинства. Его лицо и тело были испещрены глубокими отметинами – следствие тяжелейшей угревой сыпи: казалось, набросившись на кожу, болезнь стремилась уничтожить все его тело. Волосы у него были рыжие и к тому же курчавились. Единственной приятной чертой его внешности был аккуратный нос, но впечатление портила широкая расщелина между передними зубами. К тому же у Воротилы был скошенный подбородок.