Книга Последний ранг - Анна Кондакова

Пимен Сергеевич, но надо доработать сплав, — констатировал я, затем неторопливо подошёл, протянул руку и выдернул кинжал, одновременно заглядывая верзиле в глаза.

Здоровяк заметно напрягся во время этой демонстрации. Он снова отвёл взгляд, прокашлялся и посмотрел на Эсфирь.

— А Розочка — теперь моя горничная! — опередил его вопрос Троекуров, не зная даже, как на самом деле зовут Эсфирь. — Ну не могу я без своей горничной, везде с собой беру! Я вообще всех своих горничных называю «Розочка», уж не обессудьте. А Розочка так хорошо готовит, как не готовит никто! Может, вам и еду продемонстрировать?

Мысленно я усмехнулся.

Эсфирь никогда не простит ему «Розочку, которая хорошо готовит».

Верзила опять прокашлялся и посторонился. Держать профессора тут было себе дороже: скандал он, и правда, мог устроить знатный и слишком привлек бы внимание.

— Прошу прощения, господин Троекуров, это наша работа. Нам ещё с полицией разговаривать.

— Вот-вот, голубчик! Разговаривайте, а нас не задерживайте! Мы сами, куда надо, обратимся, как потерпевшие! — Профессор зашагал по коридору вместе со своим чемоданом.

Я подтолкнул Эсфирь вперёд, прикрывая её собой, и последовал за Троекуровым.

От верзил исходила опасность, но это были слишком мелкие сошки, работающие лбом, а не мозгами.

На этот раз мы выкрутились, правда, ненадолго.

Тем более, что радонит на меня не подействовал, а значит, магии у меня теперь не было…

* * *

— Спасибо, что помогли, профессор, — поблагодарил я старика, когда мы сидели в дилижансе-такси, который поймали на соседней улице.

— Ты спас меня, а я спас тебя, потому что не люблю оставаться в должниках, — ответил на это Троекуров, уже окончательно перейдя на «ты». — С полицией я разберусь. Но скажу честно, плохи твои дела, Алексей. Не знаю, что именно ты сделал вице-губернатору Стрелецкому, но если он в тебя вцепился, то не скоро отстанет. Надеюсь, в меня он не вцепится.

Я нахмурился.

Вице-губернатор Стрелецкий? Неужели это отец или дядя Радислава Стрелецкого?

— Мы сражались с ним на Чёрной арене, — пояснил я, кашлянув в кулак.

Профессор с недоверием уставился на меня.

— С кем? С вице-губернатором? Или с одним из его сыновей?

— С Радиславом.

— Оу… ясно… — Троекуров помрачнел. — Только не говорите, что вы его победили.

— На Чёрной арене либо победа, либо смерть, — ответил я. — А если я с вами разговариваю, то значит, победил.

Мой ответ совсем огорчил профессора.

— Драться на Чёрной арене — самое неумное занятие, какое только можно себе вообразить, голубчик. А мне показалось, вы умный человек.

На это я промолчал, зато высказалась Эсфирь:

— Это из-за меня, профессор. По решению суда я служила в доме у Стрелецких горничной. Из-за долга родителей. А брат решил восстановить справедливость по-своему. К тому же, Стрелецкие живут в бывшем особняке Бринеров. А я там прислугой работала…

Она поджала губы, явно вспоминая что-то нехорошее.

— Ох, теперь всё понятно, — ещё больше помрачнел Троекуров. — Радислав свой проигрыш просто так не оставит, вот что я могу сказать. Но зная осторожность вице-губернатора, предположу, что он не станет напрямую лезть в дела сына. По крайней мере, сразу. Однако Радислав не отстанет.

Я кивнул, сам это понимая.

Не знаю, что там насчёт его отца, но в том, что его сын от меня не отвяжется, можно было не сомневаться.

Если бы я был сейчас один, то действовал бы по-другому, но на моей шее имелась ещё и малолетняя девчонка, которую надо было куда-то пристроить и обезопасить.

— Я не умею готовить и не хочу быть горничной! — злобно буркнула Эсфирь, будто прочитав мои мысли.

А ведь я как раз собирался попросить профессора взять её в горничные.

— Это не обсуждается, — бросил я и озвучил просьбу Троекурову: — Она поработает у вас горничной, если вы её возьмёте.

— Это неизбежно, — вздохнул он, — потому что я уже заявил, что вы у меня работаете. Причем, не только Розочка, но и ты. Так что придётся вас обоих пристроить.

— Я вам не Розочка! Меня зовут Эсфирь! — отчеканила девчонка. — И вообще, у вас скоро зуб выпадет! Думаю, послезавтра!..

Я тут же перебил Эсфирь с её зловещими предсказаниями.

— У вас действительно есть должность тестировщика оружия?

— Конечно, — ответил профессор. — Но в другом городе, на заводе. А здесь я не планировал. Но теперь ты будешь значиться, и судя по тому, как ты владеешь холодным оружием, я не прогадал. Даже жалование тебе назначу. Правда, небольшое. Судя по сложности заселения в гостиницу, социальный рейтинг у тебя невысокий. Наверняка, не больше десятка?

Я прокашлялся.

— Минус один.

— Оу… как безнадёжно… — Профессор тоже прокашлялся, смутился, но почти сразу что-то для себя решил: — Ничего страшного. Чуть позже, возможно, я предложу тебе работу на новом направлении. Это поднимет социальный рейтинг. Если ты, конечно, не против.

Против я точно не был.

Иметь доступ к оружию, сплавить Эсфирь под защиту Троекурова и поднять злополучный «рейтинг» — это было неплохое начало. Оно развяжет мне руки.

Однако я уловил напряжение в голосе профессора, когда он намекнул мне про работу на новом направлении. Что-то подсказывало мне, что это связано с тем, что лежит в его чемоданчике, который он опять прижимал к себе.

И это что-то — противозаконное.

Великодушный, азартный и в то же время практичный Троекуров смекнул сразу, что лучше меня кандидатуры для незаконных дел не найти. Я бесправный Бринер, без денег и связей, без рейтинга и практически без силы, а значит, пойду на всё, чтобы выжить и заработать. Ну и самое главное — буду молчать, чтобы не лишиться покровительства.

Что ж, всё верно: мой хитрый и жестокий отец часто пользовался таким методом,