Книга Архонт Варанги - Андрей Каминский

этой напастью, — он снова указал на входящие в гавань корабли, — а также тем, кто позволил свершиться этому поруганию.

Варда Склир с трудом удержался от неприязненного взгляда — хитрый евнух, служивший уже третьему басилевсу, вызывал естественное неприятие у прирожденного вояки. Однако появление россов в стенах Константинополя ему нравилось еще меньше — и поэтому полководец дал себя увести на встречу с неизвестными «единомышленниками».

— Давай! Быстрей!! Скорей!!!

Басилевс, в избытке чувств, замолотил кулаком о подлокотник трона, когда смуглый возница, ведший колесницу, запряженную четверкой коней, вырвался вперед, обогнав соперников и, наконец, пересек красную ленточку. Оглушительный рев, разнесшийся со всех трибун, точно также приветствовал победу императорского фаворита. Сам же Цимисхий, небрежно помахав рукой ревущей от восторга толпе, сияя от восторга, повернулся к сидевшему рядом в императорской ложе катархонту россов.

— Что скажешь, мой угрюмый друг? Сдается мне, в Скифии нечасто увидишь такое?

В столице империи князь носил чуть более роскошный наряд, чем обычно: его плечи прикрывал темно-синий плащ, отороченный куньим мехом, на голове красовалась полукруглая шапка из черного бархата с красными узорами. Из украшений же, кроме, привычной серьги князь надел на шею золотую гривну. Впрочем, в богатстве наряда Святослав все равно проигрывал Цимисхию, разодетому в пурпурный плащ, расшитые золотом туфли из красного сафьяна и украшенную жемчугом стемму в светлых волосах.

— Всяких красот в Царьграде я и вправду увидел достаточно, — равнодушно пожал князь могучими плечами, — что и говорить, у вас умеют пустить пыль в глаза. Но я приехал сюда воевать, а не глазеть на ваши игрища — и пока не увидел обещанной великой рати, с которой мне предстоит идти на полудень.

— Сейчас увидишь, — пообещал император, вставая с трона и вскидывая руку, — народ Рима, прошу тишины и внимания! Сегодня мы приветствуем в Городе нашего нового друга и верного союзника, наместника северной Мисии, могучего катархонта россов Сфендослава Храброго.

Нестройный гул стал ему ответом, когда толпа на ипподроме со смесью страха и любопытства, уставилась на недовольно хмурившегося князя. Впервые оказавшийся в Городе Царей, — в который он еще год назад рассчитывал войти не иначе как во главе победоносного войска, устроив лукавым грекам кровавую баню, — и по сей день князь Руси не вполне отошел от открывшегося ему многолюдства. И сейчас, когда взоры тысяч глаз устремились на него, Святослав почувствовал себя неловко — словно один из тех дрессированных медведей, которых водили скоморохи по улицам Киева. И точно также недовольно поглядывали по сторонам и дружинники князя, их тех, кто был допущен в императорскую ложу, рядом с императорскими «бессмертными». Однако сам Иоанн как будто и не замечал смущения варваров.

— Пусть наши гости поймут, — продолжал Цимисхий, — сколь велика ромейская сила, частью которой они стали отныне. Пусть россы увидят, с кем они будут сражаться плечом к плечу, вместе против нечестивых агарян.

Святослав недоуменно вскинул брови — уж кого-кого, а ромейских вояк, самых разных он навидался достаточно, — однако император уже дал знак и тут же оглушительно взревели трубы, загудели рожки, ударили барабаны и ворота, из которых на ипподром выносились кони, вновь приоткрылись. На сей раз появились уже не колесницы: лязгая железом и оглашая воздух воинственными кличами, на поле ипподрома выезжали закованные в сталь всадники — непобедимые императорские катафракты. Следом за ними шли легковооруженные всадники — трапезиты, потрясавшие копьями, а потом, мерно чеканя шаг, шла пехота: сначала скутаты, вооруженные до зубов, закованные в сталь воины, а за ними шли легковооруженные псилы и токсоты — лучники и пращники. Затем, — и тут уже Святослав недоуменно обернулся на Цимисхия, — вновь пошли катафракты.

— От каждой тагмы и от каждой фемы мы выставляем отдельную армию, — перекрывая вой труб, крикнул в ухо Святославу Цимисхий, — и каждый стратиг хочет показать, что у него есть все рода войск. Это нам тоже пригодится, когда мы пойдем на юг!

Святослав кивнул, удовлетворенный ответом и вновь перевел взгляд на ипподром на котором появлялись все новые и новые полки: конные и пешие, осененные знаменами с ликами Христа и святых, — могучая, неудержимая, грозная сила. Даже крикливые болельщики ипподрома, невольно притихли, только сейчас в полной мере проникнувшись осознанием всей мощи имперской армии. Впечатлялся и Святослав, — ровно до