Книга Через годы и расстояния - Иван Терентьевич Замерцев

взвод, тридцать человек. Большинство девушки. Поставлю их на главные магистрали. А на второстепенных хочу использовать венгерских полицейских.

— Почему? — поинтересовался Тевченков.

— Во-первых, у меня мало людей. А во-вторых, надо же когда-то привлекать к управлению городом местные силы.

— Это правильно, — согласился маршал. — Но пока будут проходить тылы, мы выставим фронтовых регулировщиков. А когда снимем их, то уже поступай, как сочтешь нужным.

Я попросил командующего утвердить новое районирование комендатур, соответствующее административному делению города. И тут же получил согласие.

— А теперь, товарищ маршал, товарищи генералы, приглашаю вас в оперный театр.

— Как? И театр уже действует? — удивился командующий.

— Сегодня открытие. Будут давать «Царицу Савскую».

— Вот это сюрприз, — засмеялся Тевченков. — Может, у вас тут и рестораны работают?

— Так точно. С тринадцати до двадцати одного часа тридцати минут ежедневно.

— А чем же там кормят и поят?

— Пока лишь чаем и кофе, но скоро будут обеды.

— Только не разрешайте спиртное, — предупредил Малиновский. — Война еще не закончилась. Лучше позаботьтесь о хлебе. На днях будет по этому поводу специальное решение Советского правительства.

— Значит, останемся, товарищ маршал? — спросил генерал Тевченков. — Скоро начало. А в опере нам не часто бывать приходится, тем более за рубежом.

— Останемся, чтобы коменданта не обидеть, — весело отозвался Малиновский. — Посвятим вечер искусству, это полезно.

По дороге я рассказал маршалу и его спутникам, что сегодня театр открывается официально. Но артисты оперы уже выступали перед советскими бойцами. Даже в дни боев. Малиновский и особенно Тевченков заинтересовались этим, спросили о подробностях.

А было это так. В январе 1945 года бои приближались к самому центру Пешта. Один из советских батальонов прорвался к большому и очень красивому зданию. Из штаба поступил приказ: впереди оперный театр, постарайтесь не повредить его. Бойцы бросились в стремительную атаку без артиллерийской подготовки. Вспыхнул ближний бой, короткий, но ожесточенный, переходивший в некоторых местах в рукопашную схватку.

Фашистов выбили из здания оперы. Бойцы осматривали помещения, вылавливая недобитых гитлеровцев. В зрительном зале — полнейший беспорядок. Кресла перевернуты, бархатная обивка с них содрана. Валяются пустые бутылки, стреляные гильзы. Занавеса на сцене нет. Декорации поломаны.

Вместе с солдатами осматривал здание и подполковник Александр Зусманович, ставший впоследствии моим заместителем по политчасти. Он решил пройти по пустым помещениям и вдруг услышал женский крик, голоса плачущих детей. Подполковник, а за ним и бойцы бросились в подвал.

При тусклом свете коптилок и карманных фонариков с трудом можно было различить людей. Возбужденно жестикулируя, что-то говорили мужчины. Матери судорожно прижимали к себе исхудавших плачущих детей. Царило такое смятение, что трудно было сразу разобраться в происходящем.

Зусманович обратился к людям на немецком, английском, а потом и на французском языке, предложил им успокоиться и объяснить, в чем дело. Он повторил свою просьбу несколько раз, прежде чем шум и плач стихли. К подполковнику подошел мужчина и сказал:

— Я артист оперы Михай Секей. Все эти люди тоже артисты или сотрудники театра. Больше двух месяцев мы сидим в этом подвале без света, без нормальной пищи, а часто и без воды. Немцы говорили, что советские бойцы накинутся на нас, как дикие звери, будут насиловать и убивать. Мы боимся. Люди слабы и измучены, их гнетет страх перед неизвестностью...

Подполковник объяснил, что все это выдумка гитлеровских пропагандистов. Люди могут чувствовать себя спокойно. Он тут же приказал бойцам принести в подвалы как можно больше хлеба и подкатить прямо к стене театра походную кухню.

Через полчаса все было готово. Обитатели подвалов с жадностью набросились на ржаной хлеб и горячий суп. Поев досыта, убедившись, что им ничто не угрожает, артисты засыпали подполковника вопросами: когда можно вернуться домой, будет ли продовольствие, пустят ли воду. А молодая женщина спросила волнуясь:

— Откроются ли театры? Разрешат ли артистам выступать?

Подполковник от души рассмеялся и ответил:

— Выступайте, пожалуйста! Хоть сейчас! Мы, советские люди, очень любим музыку, пение, театр.

Венгры о чем-то быстро говорили между собой. Потом к Зусмановичу снова подошла та же женщина.

— Я певица Юлия Орос. Если вы разрешите, мы дадим концерт прямо здесь, в разрушенном театре. Больше нам нечем отблагодарить ваших людей за дружеское расположение и оказанную помощь.

И вот этот необычный концерт начался. За стенами гремели выстрелы. А здесь, в полутемном холодном помещении, лились мелодии народных песен, звучала то веселая, то грустная музыка. А потом грянул чардаш!

Как зачарованные смотрели и слушали бойцы. Час назад они штурмовали этот дом, шли сквозь огонь, теряя товарищей, а теперь любовались задорным танцем. Он будто вливал бодрость. Лица солдат и офицеров озарили улыбки. На некоторое время они забыли о войне. Какой-то сержант, отдав товарищу автомат и сдвинув на затылок ушанку, тоже ринулся в пляс, дробно отбивая чечетку рядом со знаменитыми артистами... 

Вот таким был первый концерт венгерской оперной труппы.

С тех пор прошло совсем немного времени, а театр уже начал работать в полную силу...

Нас, советских гостей, провели в бывшую королевскую ложу. Едва мы заняли свои места, в зале погас свет. Полились звуки музыки.

Давным-давно не приходилось мне бывать в театре. Последнюю оперу слушал еще до войны. Четыре огневых года, кажущиеся теперь долгими, как четыре столетия, прошли с той поры; тысячи километров фронтовых дорог, пожары, смерть — вот что лежало между прошлым и настоящим.

Я был так взволнован, что, по совести говоря, даже не воспринимал происходящее на сцене. Изредка поглядывал на маршала Малиновского, на его сосредоточенное, уже немолодое лицо. Он слушал очень внимательно, чуть смежив глаза. Не знаю, о чем он тогда думал, а мне в те минуты вспомнилась наша первая встреча с ним, вспомнилась с такой ясностью, что защемило сердце.

...В конце августа 1941 года Родион Яковлевич Малиновский был назначен командующим 6-й армией Юго-Западного направления. Сформированная на скорую руку, армия, не имевшая ни опыта, ни достаточного вооружения, понесла серьезные потери в первых своих боях. А задача перед ней стояла сложная: защитить переправы через Днепр, остановить танковую лавину Клейста.

Родион Яковлевич вступил в должность в самое трудное время. Части армии только что получили приказ оставить Днепропетровск и перейти на восточный берег реки. Распоряжение это было явно ошибочным. У нас еще имелось достаточно сил, чтобы оборонять город и потом отойти за Днепр спокойно, организованно. А поспешный отход поставил армию на грань катастрофы.