Книга Наша жизнь с господином Гурджиевым - Фома де Гартман

двери. Следующие несколько ночей он спал на софе в нашей крошечной гостиной.

Место ему понравилось; хозяин сдал ему большую комнату в своём собственном доме с правом пользоваться кухней. Через несколько дней прибыла жена г-на Гурджиева, и ещё позже Шернваллы.

Я думал, что сейчас начнутся интересные философские беседы, но ничего подобного не происходило. Мы только ходили каждый день гулять с г-ном Гурджиевым в центр Ессентуков. Он покупал семечки, всегда давая мне пригоршню, и сплёвывал шелуху под ноги прохожим. Ни слова не было сказано о философии. И я нетерпеливо шёл рядом с ним, не зная, как задать вопрос.

Он часто приходил к нам повидаться, иногда с доктором Шернваллом; тогда наконец общение стало интересным. Однажды вечером г-н Гурджиев долго говорил про недостаток точности в нашем языке, что мы неспособны точно передать идею или философскую концепцию – и едва ли можем вообще понимать друг друга. Позже Успенский чудесно развил эту идею, подчеркнув то, что наш язык основан на ассоциативном мышлении, и каждое слово окрашивается всевозможными индивидуальными и субъективными образами, чувствами и мыслями. Его точная передача идей г-на Гурджиева ещё более замечательна тем, что в период жизни в Москве и Санкт-Петербурге нам было категорически запрещено делать какие-либо записи.

Однако позже, в Ессентуках и Тифлисе, г-н Гурджиев сказал нам записывать то, что он говорил, или выполнять письменные задания, которые он нам давал. Например, найти подходящее название для Института и определить его цель. Это были настоящие головоломки, и они полностью подтвердили наши разговоры про неточность языка. Самым интересным было то, что за этот долгий поиск возможных определений, наша внутренняя работа пробудила внутри нас вкус к точному языку. Хотя мы и не могли его достичь, по крайней мере, мы пришли к пониманию того, что существуют идеи, мысли и чувства, почти не выразимые словами.

Однажды вечером, как раз перед тем как покинуть наш маленький домик, г-н Гурджиев сказал вполне непринуждённо: «Я в последний раз приходил к вам, потому что сейчас мне нужно начать работать с доктором». О Боже, как сильно меня ранили эти слова! Я подумал, что он говорит о начале особо важной эзотерической работы с доктором Шернваллом, а меня в это не включают, потому что я ещё слишком «молод» в Работе. Весь следующий день я не находил себе места. Когда больше не смог этого терпеть, я сказал г-ну Гурджиеву, как я опечален тем, что не могу принимать участия в новой работе. «Почему опечалены? Вам придётся навёрстывать!» – таким был его ответ.

В моменты таких явных столкновений с г-ном Гурджиевым маска спадала с его лица, и я чувствовал глубокую внутреннюю связь, установившуюся между нами, связь, которая с годами становилась только сильнее. Это никогда не были гипнотические узы, потому что всё учение г-на Гурджиева приводит людей к освобождению от внушения. Эти внутренние узы (будем называть их магнетическими) были невидимой связью с г-ном Гурджиевым, который был самым близким нам человеком в истинном смысле этого слова. Это как будто видишь «настоящего» г-на Гурджиева, с которым всегда желаешь быть рядом. Это был не «ежедневный» г-н Гурджиев, иногда приятный, иногда неприятный – человек, от которого чаще всего желаешь убежать прочь, и с которым остаёшься только потому, что собственная работа зависит от этого.

Я повторю, что г-н Гурджиев однажды сказал: «Душа, которая должна быть разбужена в нас, будет связана с физическим телом магнетической связью.» Работая с нами, он временно принимал на себя роль нашей души, и таким образом формировалась эта магнетическая связь с ним, которую мы осознавали, и которая создавала это чувство близости.

Однажды утром, когда я проходил через центр Ессентуков, то заметил объявление, рекламировавшее особый вечер в городском клубе. Мне захотелось тихонько посидеть в уголке, глядя на танцующих людей. Позже днём, прогуливаясь с г-ном Гурджиевым и доктором Шернваллом, я довольно непринуждённо сказал им об этом.

«Доктор, вы слышали? Он приглашает нас в клуб этим вечером. Что? Вы приглашаете нас на ужин? Идёмте, доктор. Спасибо за ваше приглашение!»

Дело было плохо. Ужин во время инфляции стоил немыслимую сумму, а у меня больше не было регулярного ежемесячного дохода. Но делать было нечего, кроме как идти по заданному плану, ведь у меня не хватило мужества сказать «нет». В этот вечер я взял с собой 500 рублей (в прежние времена ужин в хорошем ресторане стоил не больше, чем два с половиной рубля) и пошёл в клуб. Он был почти пустой, танцев не было, был открыт только ресторан. Теперь для меня начался ад. Г-н Гурджиев играл со мной, как с ребёнком, которому он хотел преподнести урок. «Ну-с, доктор, поскольку он нас угощает, давайте приступим; прекрасно будет начать с водки и с закусок. А потом…» Это длилось бесконечно. Даже сегодня я помню те апельсины, что он заказал, после которых я понял, что моих 500 рублей никак не хватит. У меня не хватало мужества сказать г-ну Гурджиеву, о недостатке своих средств и попросить его одолжить мне немного, пока мы не вернёмся домой. Как мне выбраться из этой ситуации? Это было мучительно. Наконец, я решил дать на чай официанту и послать его к моей жене за деньгами. Она испугалась, когда незнакомец постучался к ней в двери посреди ночи. Но наконец деньги принесли, и я заплатил за всё. Счёт составил около 1000 рублей. Этих денег для нас с женой было бы достаточно, чтобы прожить половину месяца.

На следующее утро г-н Гурджиев пришёл к нам и вернул мне деньги, которые я отдал за ужин. Он сказал: «Иногда вы ведёте себя, как ягнёнок, и тигры вас съедят. Хорошо, что рядом с вами есть тигрица». Это был ещё один ужасно болезненный момент – не с обычной точки зрения, а потому что я осознал, что вёл себя не как взрослый человек. Г-н Гурджиев говорил мне это несколько раз, но только сейчас я по-настоящему поверил в это. В то утро г-н Гурджиев был совсем не таким, каким был предыдущим вечером; не было ни упрёков, ни насмешек. Всё, что он сказал, так это то, что произошедшее было сделано ради меня.

Очень неожиданно, по крайней мере для нас, прибыла повозка с семьёй г-на Гурджиева. Прибыло восемь человек: его мать, его брат Дмитрий с его женой и маленьким ребёнком, его сестра София с её женихом, племянник и племянница от двух других его сестёр. Г-н Гурджиев снял для