Книга Жизнь, продиктованная Говорящей Шляпой - RhiannanT

придурок».

— Нет, вы не будете говорить с ним об этом, — Гарри стиснул зубы, чтобы не кричать от расстройства, но он уже был на взводе и не сдержался: — Это не касается ни его, ни вас. Не суйте свой чёртов мерзкий нос не в своё дело!

«Ничего такого, чего бы я раньше не слышал, сопляк. Что ж, попробуем ещё раз».

— И не подумаю, поскольку это и моё дело — взрослые всегда заботятся о детях, находящихся на их попечении. Теперь вам нужно лечиться, а у меня нет времени. Мне пора идти.

Северус повернулся и направился к двери лазарета, но она захлопнулась у него перед носом, щёлкнул замок. Вздрогнув, он обернулся — Поттер ухмылялся.

— Нет, вы никуда не пойдёте, потому что я вам не позволю.

«Одиннадцатилетний ребёнок управляется с беспалочковой магией!»

Снейпа это до крайности поразило…

«Не думаю, что даже Тёмный Лорд…»

…но он постарался скрыть своё изумление.

Он исследовал своей магией дверь и обнаружил, что та запечатана магией Поттера.

— Нужно ли напоминать вам, что вы не заблокировали камин? Если и дальше будете преграждать мне путь, я просто вызову сюда директора. Ему будет любопытно увидеть всё собственными глазами.

Гарри побледнел, и Снейп скорее прочитал по губам, чем услышал тихое «нет».

— Нет? Тогда откройте дверь. Поверьте, я мог бы просто снести её и воздерживаюсь от крайних мер лишь потому, что это причинит вам боль.

Гарри просто смотрел на него, как всегда, вызывающе, хотя на этот раз Северус ясно видел за дерзостью отчаяние. Но в данный момент он ничего не мог с этим поделать — ему нужно было встретиться с директором! — поэтому Северус продолжал настаивать на своём. Видя, что дверь по-прежнему заперта, он быстро подошёл к камину и, взяв немного порошка из коробки на каминной полке, уже собирался бросить его, когда услышал более громкое, отчаянное «нет!» и щелчок замка.

«Хорошо, мальчишке и в самом деле не сто́ит присутствовать при этом разговоре».

Северус кивнул Поттеру и направился к открытой двери. Однако едва он переступил порог, мальчик окликнул его.

— Пожалуйста!

Мольба в его голосе заставила Северуса замереть. Он никогда не слышал, чтобы мальчишка так говорил, а теперь, когда его вызывающее поведение получило объяснение, и не хотел этого. Он и представить себе не мог, что Поттер может быть таким ранимым и испуганным, никогда даже не видел, что он на самом деле совсем ребёнок.

— Пожалуйста, сэр. Пожалуйста, не рассказывайте. Я сделаю всё что угодно, сэр. Правда всё, что захотите.

Северус тяжело вздохнул.

«Чёрт возьми, Альбус, я знал, что мне это не по силам. Что мне делать? Я не могу удовлетворить просьбу ребёнка, но это может нарушить некое подобие доверия, которое, похоже, возникло у мальчишки».

Северус снова вздохнул. Может быть, теперь, когда он понял, что происходит, и пока мальчик не успел к нему привязаться, Альбус назначит Гарри нового опекуна; кого-то, кому тот сможет доверять. Эта мысль заставила Мастера зелий почувствовать некоторое облегчение, а затем ужасную вину.

«Лили, пожалуйста, прости меня. Я пытаюсь помочь».

— Простите, Поттер, я знаю, вы не хотите огласки. Но если Альбус останется в неведении, он отправит вас обратно в тот дом, а я не могу этого допустить. Мне поручено защищать вас, и я выполню эту обязанность. Мне жаль, что единственный способ, которым я могу это сделать в данном случае — разобраться и сообщить директору то, что вы предпочли бы скрыть, но тем не менее я это сделаю, — и Снейп вышел.

Но Гарри не слышал его слов и едва видел, как он уходил. Ответственность, защита и Альбус Дамблдор имели мало общего с Гарри Поттером. Гарри упорно боролся за контроль над своей жизнью: он хранил свои секреты, несмотря на напряжение чар, боль от ран и стресс от игры в прятки с деканом. Он оставил существование у Дурслей позади, его жизнь впервые стала принадлежать только ему. Он, как нормальный ребёнок, ходил на занятия, делал уроки, заводил друзей и играл в спортивной команде.

Затем вмешался Снейп, раскрыл его секреты и теперь расскажет их другим. Гарри снова станет уродом. По сравнению с этим сожаления декана ничего не значили — Второй мировой войны не избежать. Она начнётся, как только раздражающе сочувствующая и внимательная мадам Помфри закончит с ним: едва Снейп ушёл, она отправилась за своими мазями и бинтами, а теперь вернулась и выжидающе смотрела на Гарри.

— Ну, Гарри, — заговорила она как ни в чём не бывало, — давай приведём тебя в порядок. Ты бы предпочёл, чтобы я сначала занялась твоими синяками или спиной? На данный момент всё, что я могу сделать, это нанести кое-какую мазь для наружного применения. Позже профессор Снейп принесёт для тебя несколько зелий, которые помогут справиться с инфекцией.

«Мазь для наружного применения? Она хочет сказать, что собирается прикоснуться ко мне?»

Гарри вздрогнул. Меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы кто-то прикасался к его ранам. Он и так чувствовал себя слишком беззащитным, без рубашки и снятого щита — чар, как сказал Снейп. Он злился на весь мир в целом и не хотел, чтобы сейчас рядом с ним кто-то был. Но, опять же, мадам Помфри была добра, и даже если её сочувствие действовало Гарри на нервы, и ему действительно хотелось наброситься на неё, как он набросился на Снейпа, он понимал, что она этого не заслуживает. Она просто выполняла свою работу. Может быть, если бы он просто попросил…

— Можно… можно мне самому нанести мазь? Пожалуйста?

Мадам Помфри помолчала. Она работала в Хогвартсе много лет и понимала мотивацию удивительно вежливого вопроса Гарри.

«Бедное дитя. Каково это, когда все секреты раскрыты за такое короткое время? Если бы только раны не были у тебя на спине, я бы сказала «да». Что ж, я просто сделаю всё возможное, чтобы тебе было удобно».

— Можно, у меня нет причин отказывать тебе — до чего сможешь дотянуться. Но всё остальное… Твоя спина требует немедленного лечения, и крайне важно не пропустить ни единой раны. Возможно, ты предпочитаешь, чтобы это сделал кто-то другой, я позову кого скажешь.

«Чёрт, чёрт, чёрт. Почему сегодня ничего не получается?»

Гарри некого было попросить, потому что никто больше не знал. Тот факт, что колдомедик предоставила ему такую возможность, едва ли помог — Гарри действительно не хотел, чтобы кто-то прикасался к нему прямо сейчас.