Книга Олечич и Жданка - Олег Ростов

Как она так будет-то? Ведь совсем недавно выносила и родила. Да только Ждана улыбалась, говорила раз боги дают детишек, она рожать будет. Семья большая должна быть. В третий раз она родила двоих. Двух сыновей сразу. Семьи, где рождается двое или больше детишек зараз, считаются, что им боги благоволят. А после уже Ждана дочек мне родила. Сначала одну, потом спустя девять годочком вторую…

Сын сел рядом со мной. На нём тоже была рубаха и порты, на ногах такие же как у меня тапочки с загнутыми вверх носками.

- Как хорошо, тато! – Выдохнул Воислав. Смотрел на сына. Высокий, красивый. Он это я, только много лет назад. Когда-то я был именно таким. И глаза его – ярко-зелёные. Мои то уже поблекли, а у него яркие. Год назад оженили его. Внучка уже есть. Он в старшей дружине у князя. Ближник Игоря. Но живёт с нами, как и все остальные дети.

Из бани выскочили остальные сыновья. Все трое в портах, но голые по пояс. Все раскрасневшиеся.

- Чего оголились? – Спросил их. – Рубахи наденьте!

- Тато, жарко. Сейчас остынем и наденем. – Ответил средний сын, Болеслав. Его поддержали близнецы – Изяслав и Истислав. Болеславу семнадцать, скоро осемнадцать исполнится, а младшим по 15. Но все такие же высокие и крепкие. Они у меня все уже гридни опоясанные. С детства воинскому делу обучены. Каждому из них в маленькие ладошки я вкладывал рукоять своего меча.

Сегодня в бане они меня напарили хорошо, вениками берёзовыми да дубовыми. Ляпота прямо. Но и их похлестал от души. Девицы то, что на подворье были, улыбаются сыновьям моим, глазками стреляют, хихикают, да перешёптываются. А этим озорникам всё, как с гусей вода. Ещё и демонстрируют стать свою, да тела свои молодые, силой налитые и продолжающие ей наливаться. Вот из терема вышла Жданушка. В платье красивом, с богатым поясом на талии. На голове кокошник, накрытый полупрозрачной дивной тканью, похожей на паутину. Её я купил для жены у персидских купцов. Сам кокошник был расшит жемчугом. Красавица, слов нет. Шла ко мне и несла в руках деревянный коржец, отделанный серебром. Подошла, улыбнулась:

- Отведай, батюшка, квасу с баньки.

Принял я его. Пил, квас проливался мне на грудь. Утолил жажду. Аж крякнул от ядрёности кваса. Передал коржец старшему сыну. Он тоже напился и передал среднему. Последний пил Истислав. Выпив всё, перевернул коржец вверх дном, показывая матери, что ничего не осталось. Ждана смотрела на своих детей, улыбалась и качала осуждающе головой.

- Чего заголились, бестыжие! – Это она среднему сыну и близнецам.

- Жарко, матушка. Остынем, оденемся.

- Женить их надо, Жданушка. А то выросли, меня скоро выше станут, жеребцы.

- Каков отец, такие и сыновья, муж мой. – Усмехнулась Ждана. – Но ты прав. Женить их надо. Я им уже и невест присматриваю.

- Правильно, матушка! – Поддержал Ждану старший сын. – Давно пора. Эх на свадебках погуляем! – Мечтательно произнёс Воислав. И засмеялся, глядя на младших братьев. Те стали возмущаться, отговариваться, что молоды ещё, что погулять надо, силушку молодецкую показать, да на мир посмотреть.

Ждана, глядя на сыновей улыбалась и кивала в след их словам. При этом лицо у неё было такое, словно говорила: «Да-да, погуляйте, покажите себя, но невест я вам уже нашла!» Воислав, посмотрев на мать, перевёл взгляд на братьев и захохотал. Все знали нрав Жданы, что если она что-то решила, ни за что не отступится и сделает так как задумала.

В этот время из терема выбежала младшенькая самая – Горица. Подбежала к нам, и стала пританцовывать, подпрыгивая возле близнецов.

- Изяслав, Истислав, посмотрите, какие мне ленты Болеслав подарил! – И продемонстрировала красивые разноцветные ленты. Близнецы, увидев такую красоту, возмущенно засопели и нехорошо стали смотреть на Болеслава. Но их более старший брат в ответ нагло ухмылялся.

- Горица! – Громко проговорил Изяслав. – Вообще-то это мы с Истиславом тебе эти ленты купили. И Бериславе тоже!

- Ты чего сделал? – Это уже Истислав на старшего брата. Болислав, от греха подальше, отбежал от близнецов.

- А что я сделал? Смотрю в гриднице ленты для девиц лежат. А там им не место. Вот и отдал их Горице. Зато сестру младшую порадовал. Чем недовольны?

Воислав сидел и хохотал над братьями. Изяслав показал Болеславу козу. На подворье появилась старшая дочка, Берислава. Она на нас не смотрела. Рядом с ней гридень был молодой. Они о чём-то оживлённо разговаривали.

- Смотри, матушка, женишок у Бериславы! – Ехидно усмехаясь сказал Болислав. Ждана внимательно смотрела на этих двоих. В общем-то ни для кого не являлось тайной, что по нашей дочери сохнет Всемил из полянского племени. Он два года назад пришёл ко мне в дружину. Ему едва минуло осьмнадцать вёсен. Но он был уже умелый воин. Поэтому сразу пошёл в мою старшую дружину. И Берислава отмечала этого гридня. Глаза её блестеть начинали при его виде, щёки краснели. Но при этом своим острым языком постоянно доставала Всемила. Правда и он не плошал и лицом в грязь не падал, отвечая на её ехидства. Ждана посмотрела на меня. Я пожал плечами. Всемил добрый гридень, а то, что кроме воинского снаряжения и меча доброго больше у него за душой ничего не было, так это не важно. Когда-то и у меня, бежавшего из Новагорода от князя Рёрика, кроме коня и доброго меча с секирой тоже ничего не было. Всё это дело наживное. Улыбаясь, кивнул Ждане. Она облегчённо, как мне показалось, выдохнула. Значит тоже его приветила. Что же, значит и Бериславу замуж выдадим. И она с мужем здесь у нас останется. Это хорошо. Весь род наш, вся семья вместе. И только прирастать будет родичами. А сыновья младшие жён приведут сюда. Места много. Даже Олесь тут со своей женой и детьми живёт, пусть и в отдельном тереме. А вот и он, стоило его вспомнить. На подворье, через ворота въехала сотня. Это они вернулись из дозора, куда ходили на три осьмицы на южные рубежи. К воям сразу кинулась челядь. Помогали с конями. Олесь соскочил со своего скакуна и пошёл к нам. Улыбался. Ждана потянулась к брату. Они обнялись, расцеловались. Олесь заматерел совсем. Добрый из него воин получился. Вспомнил как двадцать годков назад гонял его до изнеможения, до кровавых соплей и мозолей. Как потом Жданка мазала его своими мазями и поила