Книга Пьесы - Иван Петрович Куприянов

Ивановну.

Т о л с т о п я т о в. От нее никаких вестей не поступало?

Н а с т я. Нет. Поссорились, наверно, они, а все из-за меня.

Т о л с т о п я т о в. Вы здесь ни при чем, ее в университет вызвали защищать диссертацию.

Н а с т я. Степан Сократович, я-то уж как-нибудь знаю.

Т о л с т о п я т о в. Все может быть, все может быть, но Наталья Ивановна сама мне сказала.

Н а с т я. Это она вам так сказала, вы же мужчина.

Т о л с т о п я т о в. Благодарю за открытие. Так она о болезни Федора Федотовича ничего не знает?

Настя молчит.

Надо бы сообщить ей…

Н а с т я. А зачем ей писать-то? Она и так скоро приедет…

Т о л с т о п я т о в. Вы откуда знаете?

Н а с т я (помолчала). Так. Только я на его месте и на порог бы ее не пустила.

Т о л с т о п я т о в. Это почему же?

Н а с т я. Никакая она не ученая. Дура, вот она кто! Он же так любит ее, а она?..

Т о л с т о п я т о в. Да, с лексикой у вас неблагополучно.

Н а с т я. Чего? Чего?

Т о л с т о п я т о в. Словечки, говорю, у вас неподходящие.

Пауза.

Н а с т я. Что правда, то правда. Попалась бы сейчас мне она на глаза, я бы ее такими словечками пужанула, на всю жизнь запомнила бы.

Т о л с т о п я т о в. Гм… Пужанула?

Н а с т я. Это я так, к слову. Ну скажите, ну разве она знает, что за человек он? Будь у меня такой муж, я и весной и осенью, каждый день ходила бы в тайгу за цветами, собирала бы и носила ему.

Т о л с т о п я т о в. Да, Настя, между нами говоря, дивный он человек… (Допивает чай, встает.) Ну, я отдохнул, обогрелся, теперь можно и снова на плотину. Да, если Федор Федотович будет спрашивать о стройке, скажите, что все идет нормально. Прокофьев не навещал?

Н а с т я. Нет. Так как, если кто придет, не впускать к нему?

Т о л с т о п я т о в. Ни в коем случае! (Уходит.)

Н а с т я. А я, знать, и в самом деле глупая… Встретился со мной чужой человек, погладил, как котенка, по голове, десяток добрых слов сказал и купил. Привязалась к нему, бегаю за ним, точно и нет лучше никого на всем белом свете… (Подходит к телефону, звонит.) Почта?.. Большакову ничего не поступало?.. Вот что, Шура, пошли еще телеграмму… Да. У тебя цела прошлая?.. Ну вот и повтори ее… Так. Я вечером зайду и расплачусь.

Появляется  Р е б р о в.

(Резко.) Ты зачем сюда пришел?

Р е б р о в (виновато). Настя, понимаешь, прости меня.

Н а с т я (резко). Уходи, Алексей. Слышишь?

Р е б р о в. Виноватый я. Наплел… Не могу я без тебя, Настя.

Н а с т я. Не можешь?

Р е б р о в. Не веришь?

Н а с т я. Уходи!

Р е б р о в. Хочешь, на колени встану?

Н а с т я. Полы чистые, не замараешься.

Р е б р о в. Настя, не серчай, не по злобе я. Пойми, от любви я наплел.

Н а с т я. Эх, Ребров… Разве передо мной тебе на колени падать? Я и так запачкана, ко мне уж ничто не прилипнет.

Р е б р о в. Настя!

Н а с т я (не слушая). Подумаешь, еще один ком грязи бросил в меня. «Буланова продажная». «Буланова — любовница Большакова». А ты знаешь, Ребров, наплевать я хотела и на тебя и на твою болтовню. Но ты скажи, за что ты его впутал, Федора Федотовича? За что? (Пауза.) Молчишь?

Р е б р о в. Настя, не подумал я. Клянусь, сгоряча, от любви я это…

Н а с т я (сдержанно). Уходи, Ребров!

Р е б р о в. Не прощаешь?

Н а с т я. Нет. Эх, Ребров!.. На тебя даже уговоры его не подействовали… Он же руку тебе подавал, а ты… Изволь прощения попросить!

Р е б р о в. У Большакова? Ну, это ты зря.

Н а с т я (вспылив). А чернить его — это не зря?

Р е б р о в (жестко). Хорошо! Я уйду! (Идет к выходу, комкая в руках шапку.)

Н а с т я. Ребров, не забудь шапку напялить, а то, чего доброго, простудишь свою дурную башку.

Р е б р о в. Не беспокойся, не простужу. Только ты ко мне еще придешь.

Н а с т я. Нет, Алешка, ошибаешься. Теперь я уж никогда к тебе не приду.

Р е б р о в. А ты гордая, как я погляжу. Замену, значит, нашла?

Н а с т я. Да, нашла, сам нашелся. Только он не тот, к кому ты меня ревнуешь.

Р е б р о в. Не Большаков?

Н а с т я. Игнатьев он. Не тебе чета. Один недостаток… (щелкает себя по шее) вот по этой части не соображает.

Р е б р о в. Так это ты с ним, значит, куролесила, когда я в рейс ездил?

Н а с т я. С ним! И в кино с ним ходила и на танцы…

Р е б р о в. Так, ясно! Запомни, Настенька, свадьбы не будет. И это говорю я, Ребров.

Входит  И г н а т ь е в, у него в руках пакеты.

И г н а т ь е в. Извини, Настя, задержался. Вот получай всё, как просила. (Кладет свертки на стол.)

Р е б р о в. Так это он?

Н а с т я. Он! (Не обращая внимания на Реброва.) Спасибо! Ваня, а где же твой шарф?

И г н а т ь е в. В диспетчерской, наверное, оставил. Как Федор Федотович?

Н а с т я. Уснул.

И г н а т ь е в. Ну, я побегу.

Н а с т я. Смотри не обморозься там.

И г н а т ь е в. Один поэт, Настенька, так сказал: «Нам в России морозы помогают любить».

Р е б р о в. Ты, поэт, Реброва знаешь?

И г н а т ь е в. Знаю.

Р е б р о в. Отступись, слышишь? Подобру, по-хорошему прошу.

И г н а т ь е в. Не за нами, а за ней право выбирать, с кем ей быть.

Р е б р о в. Так знай! Первачок-то у нее я!

Н а с т я. Врешь!

И г н а т ь е в. А ты кроме всего еще и подлец! (Берет его за грудки.) Уходи! (Отбрасывает Реброва.)

Р е б р о в. Хорошо! Запомним! (Напялив шапку на лоб, уходит.)

Н а с т я. Ваня, очень тебя прошу. Не связывайся с ним.

И г н а т ь е в. Не беспокойся, Настенька. Ну, я пойду.

Н а с т я. Зайдешь?

И г н а т ь е в. Зайду! (Уходит.)

Н а с т я. Эх, ну и парня же я себе цапнула. Эх, и спела бы я сейчас под семиструнную, да вот… (посмотрела на дверь комнаты, где лежит Большаков) нельзя.

Появляется  Н а т а ш а, в руках небольшой чемодан.

А я знала, что вы приедете.

Н а т а ш а. Дежурите?

Н а с т я. Так. А вы раздевайтесь, Наталья Ивановна, проходите, чайник на плите.

Н а т а ш а. Где Федор? Как он себя чувствует?

Н а с т я. Федор Федотович? Здесь, у себя в комнате.

Наталья Ивановна делает шаг к двери, но Настя преграждает ей путь.

Нельзя к нему! И врачи и Степан Сократович наказывали, чтобы я никого к нему не пускала.

Н а т а ш а. И меня?

Н а с т я (обрела храбрость). И вас!

Н а т а ш а. Гм… Мне это положительно нравится.

Н а с т я. А вы не сердитесь.

Н а т а ш а. И кто же вы будете Федору Федотовичу?

Н а с т я. Наталья Ивановна, вы не имеете права так со мной говорить. Я… я… Одно вам скажу — вы жестокая! Да что вы стоите вместе с вашей ученостью, если вы Федора Федотовича ко мне приревновали? Вы же тогда в сто раз хуже меня. Бросить мужа, поверить сплетне… Да имеете ли вы право предъявлять тут свои права?

Н а т а ш а. Я? Приревновала? Когда же это было, я что-то не помню!

Н а с т я (обрывает). Было! Да какая вы