Книга Король арены 6 - Сергей Александрович Богдашов

вы ещё тот шутник, — шлёпнула меня веером по руке миловидная и очень ухоженная дама, выглядевшая чуть старше тридцатки, — Я хотела поблагодарить вас за подарок, но после первой шутки решила обидеться. Однако вторая была хороша. Считайте, что вы сумели вернуть моё расположение.

На этом дама своё общение посчитала достаточным и удалилась вслед за свитой к столам.

— Ларри, ты с ней знаком? — негромко и напряжённо спросил у меня режиссёр, невольно став свидетелем разговора.

— Видимо, да. А кто это? — выдал я крайне непоследовательный ответ.

— Лэра Кирана Румвель. Жена Главного Инквизитора Империи, — благоговейно произнёс мой собеседник, умудрившись словами выдать своё отношение и почтение к столь важной особе.

Каждое он произнёс так, что их все надо было писать с большой буквы.

— А-а. Тогда, конечно знаком, но заочно. Мы с ней подарками время от времени обмениваемся, — согласно кивнул я головой.

— Лэра Кирана Румвель! Это имя звучит с особым блеском и олицетворяет множество значений. Величие, сила, власть — все эти понятия тесно переплетаются, образуя образ жены Главного Инквизитора Империи. Ее присутствие вызывает недосягаемое благоговение у тех, кто имеет счастье находиться рядом с ней. Вечно стройная и обворожительно прекрасная, лэра притягивает внимание всех вокруг себя. Она не просто супруга Главного Инквизитора, она его душа. Такая женщина создана для захватывающего разговора и утонченной элегантности, она может быть искренне чарующей, и в то же время суровой и непреклонной. Но не только внешняя привлекательность делает ее такой выдающейся личностью. Лэра обладает редким талантом — любить. Ее сердце полно сострадания и милосердия, которые она щедро делит с окружающими. В каждом слове, в каждом жесте присутствует забота о ближних и стремление сделать этот мир лучше, — чуть ли ни на одном дыхании выдал режиссёр натуральный любовный панегирик, однако не преступив ту черту, когда это уже стало бы неприличным.

— Хм, и это я вам должен писать пьесы? Да вы сами любого писателя за пояс заткнёте, — выдал я комплимент мужику, с трудом отойдя от изумления.

— Увы мне, — вошёл режиссёр в роль, — Попытки были, и далеко не одна. Первый рассказ я написал в пятнадцать лет. Потом попробовал написать роман и две пьесы. Но они не заинтересовали издателей, а те люди, мнению которых я доверяю, отозвались очень сдержанно. Не высоко оценили итоги моего творчества. Я силён в деталях, а во всём остальном откровенно слаб.

— Зато из нас двоих в итоге получился замечательный тандем. Вы дополняете мои тексты своим видением мельчайших деталей, а это крайне важно, — полил я елей на израненную душу творческой личности, которому хватило всего пары-тройки бокалов вина, чтобы стать чрезмерно разговорчивым, а то и вовсе болтливым.

— Что есть, то есть, — расправил плечи режиссёр, постаравшись выглядеть этаким орлом, — Две премьеры, и обе, чудо как хороши! Если это не успех, то скажите мне, каким он должен быть!

Пафосного пьяненького режиссёра я вскоре покинул, иначе бы он крепко присел мне на уши.

Чисто по-человечески я его могут понять. Столько волнений перенёс, может он даже про еду сегодня забыл, а теперь отпустило, да ещё и вино в голову ударило, вот спьяну и болтает без умолку, как сорока.

— Ларри, какие планы на вечер? — очень по-свойски поинтересовался у меня директор театра.

— Как раз хотел у вас поинтересоваться, когда будет удобно откланяться. Признаюсь, устал. Опять же волнение даром не прошло, — изрядно приукрасил я действительность.

На самом деле мне просто скучно.

— Тогда ты молодец. Держался очень хорошо. Вполне прилично будет уйти отсюда примерно через четверть часа после отъезда Императора. Но завтра после обеда обязательно зайди ко мне. Нужно будет расписаться за оклад, выдачу авторских вознаграждений и премию.

— Всенепременно, — уважительно поклонился я этому замечательному человеку.

Согласитесь, когда твоё творчество оценивают не пышными словесными дифирамбами, а скучными золотыми монетами — это совсем неплохо!

— Заодно обговорим с тобой сроки следующей премьеры, — чуток подпортил лэр Ла Парадокль в моих глазах свой только что возросший авторитет, — Желательно бы успеть с премьерой к зимним праздникам.

Он выразительно хрустнул пальцами, как бы демонстрируя волнение. Тоже мне, актёр, блин.

— Написать зимнюю сказку… — закатил я глаза в потолок, уже отыгрывая свою роль творческой личности, — А знаете, и напишу! Можете даже не сомневаться! Вот только она большая выйдет и костюмы с декорациями будут довольно дорогие.

— Осилим! — сказал, как отрубил потомственный театральный деятель, возбуждаясь и вдохновляясь, — Пора нам показать театр во всём его блеске славы и величия!

— Тогда ждите через месяц первую часть, а заодно и список персонажей, с описанием их одежды и украшений, — перешёл я на деловой тон, так как понял, что следующую ступень пафоса я достоверно не изображу.

Пусть я сюжет «Снежной королевы» помню с пятое на десятое, но не боги горшки обжигают, так что поднапрягу память и вспомню, что там было из милого и душещипательного, а дальше всё своими словами, ибо куда деваться бедному студенту…

Хех, прибедняюсь, конечно же. Не такому уж и бедному! По крайней мере, по меркам Белговорта.

Государь сегодня задерживался, о чём-то беседуя за отдельным столом с приглашаемыми к нему людьми. Я в ту сторону даже не смотрел. Это для аристократов, понимающих придворную жизнь и знающих внутренние течения и интриги, может представлять интерес, так как они свободно ориентируются в персоналиях и причинах их бесед, а у меня на всём банкете знакомых лиц — по пальцам пересчитать.

От того меня застало врасплох приглашение к столу Императора, которое мне передал гвардеец, подошедший со спины. Я даже бутербродом было подавился, когда услышал. Мое сердце замерло, а кусок бутерброда, который я сейчас же готов был проглотить, чуть не застрял у меня в горле. Но обошлось без конфуза. Разве что носовой платок пришлось спешно задействовать, так как в поле зрения салфеток не нашлось.

Вот знал же, что любовь в местной рыбе меня когда-нибудь подведёт, но не смог устоять. Бутики с осетром горячего копчения просто таяли во рту и создавали невыразимое послевкусие. Особенно когда это дело запиваешь лёгким сухим вином.

Похоже, приглашение к столу Императора стало неожиданностью не только для меня. Идя вслед за гвардейцем, я поймал на себе не меньше десятка удивлённых взглядов. Собственно, удивляться было чему. За столом всё ещё сидела пара мужчин