Книга Вождь нации. Сотворение кумира - Альбер Камю

гинея, по существу, оказывается бессильной гинеей… И таких душ не одна, а много; они существуют и будут существовать, если только боги не осудили этот мир на скорую, ужасную гибель.

Все они избранники мира, прирожденные борцы, сильные мужи и Самсоны — освободители этого бедного мира, так что бедному миру — Далиле не всегда удастся лишать их силы и зрения и заставлять в полной тьме вертеть жалкий мельничный жернов! В наши дни такие души не будут в ладу с миром. Даже Байрон в конечном счете был доведен до сумасшествия и решительно отказывался подчиниться миру. Мир с его несправедливостями, основанными на золоте жестокостями и надоедливыми желтыми гинеями вызывает отвращение у таких душ.

35. Деньги есть нечто чудодейственное. Какие удивительные преимущества предоставили и еще предоставят они нам, но вместе с тем какую невообразимую путаницу и темноту внесли они в наши представления вплоть до полного исчезновения нравственных чувств у больших масс людей.

«Защита собственности», того, что является «моим», для большинства людей означает защиту денег — вещи, которая, даже если бы я мог держать ее под тысячью замками, меньше всего моя и в известной степени едва ли заслуживает того, чтобы я назвал ее своей! Символ считается священным и защищается с помощью розг, веревок и виселиц, а собственно предмет, который он обозначает, просто-напросто отдается на поругание.

36. «Люди перестают ценить деньги? В таком случае, к чему же иному все они стремятся? Даже епископ поведал мне, что христианство перестанет существовать, если он не будет иметь в кармане по меньшей мере четыре с половиной тысячи фунтов в год. Люди перестают уважать деньги? Это случится не раньше чем в день Страшного суда пополудни!»

О нет, мое мнение несколько иное. Мне представляется, что Высшие Силы еще не вынесли решения уничтожить этот наш мир. Достойное уважения, все увеличивающееся меньшинство, которое действительно стремится к чему-то высшему, чем деньги, — я с надеждой ожидаю его. оно будет все возрастать до тех пор, пока, подобно соли земли, не проникнет во все части мира. Христианство, которое не может существовать без минимума в четыре с половиной тысячи фунтов, уступит место лучшему, не имеющему надобности в этой сумме. Ты не хочешь присоединиться к нашему небольшому меньшинству? Не ранее как в день Страшного суда пополудни? Хорошо; тогда, по крайней мере, ты присоединишься к нему, ты и большинство в массе своей!

Приятно видеть, как грубое владычество Маммоны везде становится шатким и дает верное обещание умереть или измениться.

37. Конечно, было бы безумной фантазией ожидать, что какая бы то ни была проповедь с моей стороны может уничтожить маммонизм, что меньше станут любить гинеи и больше свою бедную душу, сколько бы я ни проповедовал! Есть, однако, один проповедник, который делает это с успехом и постепенно убеждает всех людей. Имя его — судьба, божественное Провидение, а проповедь его — непреклонный ход вещей. Опыт, несомненно, берет большую плату за учение, но и учит он лучше всех учителей.

38. Человеку работающему, старающемуся хотя бы и самым грубым образом продвинуть какое-нибудь дело, ты поспешишь навстречу с помощью и одобрением и скажешь ему: «Добро пожаловать; ты наш; мы будем о тебе заботиться». Лентяю же, наоборот, если он даже самым грациозным образом будет лентяйничать и если он подойдет к тебе с целой массой свидетельств, ты не пойдешь навстречу. Ты будешь спокойно сидеть и даже не пожелаешь встать. Ты ему скажешь: «Я тебя не приветствую, о сложная аномалия, лучше бы ты не приходил сюда, потому что кто из смертных знает, что с тобой делать? Твои свидетельства, конечно, стары, достойны почтения и желты; мы чтим пергаменты, старые установления и достойные уважения обычаи и происхождение.

Действительно, твои пергаменты стары и, однако, — рассмотренные при свете, если ты обратишь на это внимание, — они новы, если сравнить их с гранитными скалами и со всей вселенной! Советуем тебе уложить свои пергаменты, уйти домой и зря не шуметь.

Наше сердечное желание — помочь тебе; но пока ты представляешь собою лишь несчастную аномалию и у тебя нет ничего, кроме желтых пергаментов, шумной, пустой суеты, ягдташа и лисьих хвостов, — до тех пор никакой Бог и ни один человек не может отвратить от тебя угрожающей опасности. Слушайся советов и присматривайся, не найдется ли на Божьем свете для тебя другого занятия, кроме грациозного лентяйничанья, не лежат ли на тебе какие-нибудь обязанности? Спроси, ищи серьезно и со страстной настойчивостью, так как ответ для тебя означает: быть или не быть. Мы обращаем свое внимание на то, что старо как мир и что теперь снова раскрывается со всей суровостью: тот, кто не может работать в этом мире, не может продолжать существовать в нем».

39. Маммонизм захватил по крайней мере одну часть того поручения, которое природа дала человеку, и после того, как он ее захватил и исполняет, поручения природы все более и более захватят человека и приноровят его к себе. Лень, однако, совершенно не признает природы. Делать деньги, в сущности, значит работать для того, чтобы получать деньги. но что это значит, когда в аристократической части Лондона лентяйничают?

40. Кто ты, что позволяешь себе хвастаться своей праздной жизнью и самодовольно выставляешь напоказ блестящие, раззолоченные экипажи с мягкими подушками, где сидишь, сложа руки, словно собираясь уснуть? Взгляни наверх, вниз, вокруг, впереди и позади себя, не увидишь ли ты где-нибудь хоть единого праздного героя, святого, Бога или хотя бы черта? Ничего этого ты не увидишь! На небе, на земле, в воде и под землей нет похожего на тебя. Ты единственный в своем роде из всех творений и принадлежишь ты нынешнему странному веку или пятидесятилетию! На свете существует лишь одно чудовище, и это — праздный человек. В чем его «религия»? Что природа — призрак; что хитрый попрошайка и вор может иногда хорошо прокормиться; что Бог — ложь и что человек и жизнь человеческая тоже лишь ложь.

41. Овцы по трем причинам ходят вместе: во-первых, оттого что у них общительная натура и они охотно бегут вместе; во-вторых, из-за своей трусости, потому что они боятся оставаться одни; в-третьих, потому что большинство из них, по пословице, близоруки и не умеют сами выбирать дорогу. Действительно, овцы почти ничего не видят и не заметили бы в небесном свете и в луженой жестяной посуде ничего, кроме невероятного ослепительного блеска.

Как похожи на них во всех этих отношениях существа, принадлежащие к человеческой породе! И люди тоже общительны и охотно ходят стадами;