Книга Год зеро - Джефф Лонг

— Но ведь ее локализовали, — сказала она.

— Ну да, посадили за семь замков, — спокойно ответил отец. — Но были на волосок от гибели.

Она почувствовала холодок страха — не столько от слов «на волосок от гибели», сколько от непреклонной закрытости отца.

— Так что это было?

— Точного определения у нас еще нет. Болезнь поражает кожу. Затем почти сразу — мозг.

Миранда на мгновение задумалась. Кожа, следом — мозг, какая тут связь? Симптомы проявлялись на самом наружном органе и тут же перекидывались на орган самый что ни на есть внутренний.

— А, ну понятно, — догадалась она. — Их порождает одна и та же ткань.

Ей хотелось обойтись без загадок в его стиле, блеснуть пониманием тонкостей. Отец внимательно наблюдал за ней.

— На ранней стадии наружный слой плодного тела втягивается внутрь, — процитировала она. — Внешние ткани становятся внутренними. Эктодерма образует полое пространство, которое превращается в позвоночный столб и мозг. На клеточном уровне кожа и нервная система — одно и то же. Вот почему меланома смертельна. Она появляется на коже, а затем поражает нервные клетки.

Миранда заметила, что ее слова произвели на отца впечатление. Но достаточно ли сильное? Продлит ли он ей стажировку, позволит ли и дальше работать с ее вероломным созданием?

— Эта новая зараза, по-видимому, так и распространяется, — сказал отец.

— Именно так. Кожа. Прикосновение. Контакт. А воздушным путем она передается? Через кровь или инфицированную воду? Как долго она живет вне носителя вируса? Откуда пришла? Вы составили карту ее белков? — сыпала Миранда вопросами.

— Природный источник вируса мы не обнаружили, — ответил отец. — Его никто не видел. У нас даже нет уверенности, что это именно вирус. В общем, мы в полном недоумении.

Не от недостатка попыток, сделала вывод Миранда. Международные усилия наверняка были колоссальными и безуспешными: иначе отец не был бы так угрюм.

— Что же еще это может быть? — спросила она.

Бактерии и риккетсии невозможно не заметить: слишком велики. С уровнем современной иммунологии они должны казаться просто слонами, гуляющими взад-вперед по туннелю Линкольна. Тогда прионы — очередная новинка в интродуцированных инфекциях?

Отец вдруг резко сменил тему.

— Так, а пока, — заявил он, — я не хочу, чтобы ты работала с животными.

— Я понимаю твое беспокойство из-за случившегося, — ответила она. — Только Уинстон… особенный. Он — не проблема.

— Может, и особенный, — возразил отец, — но он, как и те вирусы, представляет собой неизведанную область. Мы не знаем, что он такое, следовательно, он — опасность. И давай не будем спорить.

— Погоди, это еще не все, — выпалила она. — Об Уинстоне. Очень важное.

Его глаза метнулись от дочери к водоему. На черной воде покачивались осколки льда.

«Господи, как же в двух словах рассказать все?»

— Я стимулировала его развитие, — призналась она. — В матке. Уинстон появился на свет таким, каким ты его только что видел. Тот же рост. Вес. Он родился уже полностью сформировавшимся.

Отец в своей обычной манере разложил все по полочкам:

— Ты вырастила его до полной зрелости? Внутри плексигласового ящика? Не может быть!

— Я ускорила процесс. — Она пропустила мимо ушей слова отца. — Пусковой механизм был встроен. Мне оставалось только привести его в действие. Это было не очень трудно.

— Что же было самым сложным?

— Выключение пускового механизма. В случае неудачи Уинстон мог умереть от старости месяц назад. Мне надо было отыскать способ остановить это на генетическом уровне.

— Миранда, — медленно проговорил отец. — Тебе пришлось искать способ остановить — что?

— Старение. Смерть.

— И каков результат?

— Я нашла «тормоз». И встроила его.

Отец пристально смотрел ей в лицо.

— Не может быть!

— Ну почему? Из-за того, что открыла его именно я?

— Потому, Миранда, — ответил отец, — что проводимое тобою исследование не имеет хронологии. Взялось из ниоткуда. И конечно, потому что это ты — не публиковавшая научных работ, не обеспеченная средствами девчонка шестнадцати лет, экспериментирующая самостоятельно, втайне от всех. Без посторонней помощи, орудуя несколькими украденными приборами, вне поля зрения научного сообщества, без нормативов, руководящих принципов и всякого контроля.

Она перебила:

— Пап, семнадцати. Для протокола. Уже две недели.

Его рот раскрылся в изумлении и тут же закрылся. Обычно одна из секретарш напоминала ему, что надо подарить дочери несколько роз и чек. Миранда наблюдала, как на его лице обозначается выражение досады.

— Если все сказанное тобой — правда, — вернулся отец к вопросу о генезисе Уинстона, — тебе удалось одним махом перескочить целый процесс.

Она именно выскочила из рамок их хронологии. А что такого?

— Ничего загадочного тут нет, — торопливо проговорила Миранда. Ее десять минут почти истекли. — Все естественно, как в природе. Ученые настолько заняты генным картированием и клонированием мышек, что никому даже в голову не приходит выйти в мир и устроить проверку генетическому коду. А мне пришло. Вот так я сделала настоящее открытие.

Теперь она целиком завладела вниманием Эббота.

— Ты обязательно должен увидеть это своими глазами, — сказала Миранда. — Давай приблизимся к нему.

Она спрыгнула на уступ ниже.

— Миранда, поднимись сейчас же. Это опасно.

— Ну, чуточку поближе. Чтобы он тебя получше рассмотрел. И ты тогда поймешь.

— Он же совершенно непредсказуем.

— Да нет же, вполне предсказуем! — упорствовала она. — Он — чудо. Ты ведь знаешь закон последствий, не охваченных умыслом. Когда результаты нельзя предвидеть заранее.

То ли ее убежденность, то ли его любопытство способствовали этому, но мостик через пропасть между ними все же как-то выстроился. Эббот скинул свой плащ спортивного покроя и спустился к дочери. Она соскочила еще на один уступ, он — следом. Она не стала подзывать отца к самой воде. Он был достаточно близко.

Миранда развернула последний сверток — еще один омар. Она опустила его на лед в нескольких футах от ее ног.

— Уинстон, держи! — крикнула она.

Монстр появился. Он чувствовал себя в воде как дома, его зеленый спинной плавник быстро рассекал воду, оставляя расходящийся след. На этот раз он не красовался и не строил из себя развеселого дельфина. Он резко притормозил сразу за омаром и, пробив тонкий лед, поднялся из воды по плечи, обратив морду к ним.