Книга Дикая охота - Николай Собинин

ужином Европа. Войдя внутрь, Лунь вдохнул теплый и влажный воздух небольшого помещения. Конфорка распространяла волны живительного тепла от синеватого пламени, чайник на нем уже вовсю шумел, грозя вот-вот закипеть, а развешенное Бисмарком сырое белье, которое он успел поменять на сухое сменное, прежде чем отправиться на пост, испаряло влагу. Разведчик последовал примеру предусмотрительного рейдера и принялся стягивать с себя плащ и мокрую одежду. Девушка, которая до этого момента отогревала побелевшие пальцы у огня и отжимала промокшие волосы также повторила за ним, принявшись раздеваться до нижнего белья.

Лунь дипломатично отвернулся к стенке, продолжив снимать мокрую одежду и менять ее на сухую. Когда он закончил с этим, то взялся развешивать ее на просушку на многочисленные крючки, вбитые в стены и натянутые специально для этих целей веревки. Как видно, приезжавшая еще на Земле сюда рыболовно-охотничья братия зачастую сталкивалась с аналогичными проблемами, потому вагончик был предусмотрительно оборудован фурнитурой для просушки, промокшей на свежем воздухе одежды.

Когда он закончил возню, то оказалось, что девушка тоже переоделась в сухую смену, представ перед ним в камуфляжных штанах со множеством карманов, отлично подчеркивавших ее формы, и флисовое худи защитного цвета. Европа вернулась к своей возне над продуктами, засыпала горсть чая в походный чайник, уже вовсю бурливший кипятком, пристроила над огнем вместо чайника пару банок тушенки, дабы они могли поужинать горячей пищей, а не застывшими в холодном жиру кусками мяса, нарезала ножом еще мягкий и свежий хлеб, раскидав по кускам маслянистые шпроты, принялась строгать несколько помидоров с огурцами. Сейчас, когда они только-только покинули стаб, у них имелось настоящее продуктовое изобилие, но вскоре им придется перейти на урезанный моцион, а то и вовсе на «подножный корм», шукая себе пропитание по стандартам. Но пока об этом можно было не думать и восполнять потраченные за день силы с лихвой.

Лунь же поймал себя на мысли, что несмотря на свое целиком и полностью отеческое отношение к девушке, он с четко читаемым мужским интересом осматривает ее фигуру. Это заставило разведчика устыдиться, и он отвернулся от Европы, взяв в руки карабин и принялся его разряжать. Собственно, это не было каким-то открытием, кардинальная перестройка организма, вызванная приобретенным иммунитетом и симбиозом с паразитом Улья, вызвала бурные гормональные сдвиги, и пожилой охотник уже не раз с удивлением обнаруживал в себе давным-давно позабытое чувство влечения, при виде молодых и симпатичных девушек. Ему многократно приходилось краснеть за реакцию своего организма, когда помощница Монаха — Ласка, осматривала его в те моменты, когда ее наставник был слишком занят и не мог провести осмотр самостоятельно. Нежные и аккуратные касания женских пальчиков заставляли яростно колотиться сердце кровь и быстрее бежать по венам. Не слишком искушенный в отношении женского пола в прошлом охотник, большую часть своей жизни проживший бобылем, кряхтел и наливался пунцовой краской, словно школьник, на что наблюдательная знахарка лишь едва уловимо улыбалась. Но девушке хватало такта не смущать вчерашнего пенсионера еще сильнее, а тот, в свою очередь, все чаще задумывался о том, чтобы после своего полного выздоровления посетить заведение Дины и поближе познакомиться с одной из ее девушек. Но предложение Грека и внезапный отъезд эти планы предвосхитили, а напряжение, периодически возникавшее в паху, никуда не делось, заставляя разведчика время от времени испытывать приливы раздражения.

— Седина в бороду — бес в ребро!

— Что⁈

Девушка не расслышала недовольное бурчание и, откинув сырые каштановые волосы за ушко, повернулась к нему вполоборота.

— Оружие, говорю, надо почистить, а то вода повсюду. Не хватало еще чтобы ржа побила.

Спохватившись и сделав вид, что полностью увлечен процессом, разведчик принялся разбирать оружие, протирая пятна сырости сухой тряпочкой.

— Поняла.

— Тебя это, к слову, тоже касается. Сброю надобно держать в надлежащем порядке. А то подведет и откажет в самый неподходящий момент. Особливо, учитывая то, что у тебя буржуйский шпалер.

Девушка кивнула, и без лишних разговоров принялась исполнять совет Луня. Она взяла висевшее на крючке оружие в руки и под звуки шипения разогревавшейся тушенки принялась обтирать его тканью, удаляя капли влаги с поверхности ствольной крышки, после чего постелила тряпку на стол, разобрала свой МП-9 на части и разложила детали на ткани, протирая и смазывая их с помощью бумажных полотенец.

Когда с возней над оружием было покончено, они перекусили, запивая калорийную еду горячим чаем. После этого разведчик дал девушке команду на сон, а сам нацепил одежду, вышел на улицу и сменил на посту окончательно озябшего австрийца. Когда дверь входная дверь в вагончик хлопнула за спиной Бисмарка, Лунь остался наедине с Ульем и своими тяжелыми мыслями. Впереди было несколько часов бдения и ему предстояло много чего как следует обдумать.

После полуночи туман немного рассеялся и стало заметно прохладнее. Спустя еще пару часов ему на смену пришла сонная Ева и сменила разведчика на наблюдательном пункте, зябко поеживаясь на напитанном влагой воздухе и посматривая в сторону востока, где серой полоской на темном небосводе зарождался новый рассвет. Разведчик же вернулся в теплое, обжитое нутро вахтовки, стянул с себя мокрый плащ и завалился на кровать, практически мгновенно провалившись в сон.

Глава 10

Проснулся Лунь самостоятельно, по своей давней привычке. Чувствовал себя привыкший к тяготам и невзгодам разведчик значительно бодрее, разве что немота в регенерированных конечностях уже привычно давала о себе знать. Спал он, судя по ощущениям, недолго, но после месяца вынужденного лежания в больнице, сил было в избытке, так что это компенсировало недосып.

Бисмарк, мерно посапывавший на соседней койке, после легкого толчка в бок открыл глаза и сел на постели, подслеповато глядя в серые сумерки. Спустя несколько секунд он пришел в себя и принялся собирать подсохшую за ночь одежду с веревок. Лунь включил плитку, подогревая остывший за ночь чайник, после чего последовал его примеру, снаряжаясь в свой основной комплект одежды. Когда высохшими за ночь вещами было покончено, а чайник зашумел, разведчик налил по кружке чая, сделал всем по парочке бутербродов и позвал на завтрак Европу.

Девушка вернулась с улицы, сверкая каплями росы, которые словно ртуть скатывались с мокрого дождевика. Снаружи было довольно свежо, на щеках Евы заиграл румянец стоило той только взять в руки горячую кружку.

— Все тихо?

Девушка осторожно подула на парящую поверхность жидкости, пытаясь немного остудить чай, отхлебнула мелким глотком, после чего ответила.

— Под утро кто-то где-то урчал. Серьезный. Но далеко, я едва услышала. Потом у реки чуть левее пирса пустыш в кустах бродил, урчал слабенько. После затих. И еще под утро на востоке один раз бабахнула винтовка. Если судить по звуку, вроде той, что я видела на полигоне, парни из Флюгера пристреливали. СВДшка, армейская. Больше ничего подозрительного.

Разведчик кивнул, выслушав ее доклад. Он специально поставил ее на «собачью вахту» — часы, когда сильнее всего хочется спать. Лучше сейчас, пока они не на самых «горячих» кластерах, испытать решимость девушки на деле. Потому что, слова словами, а реальность накладывает свой отпечаток, как ни крути. Но Ева с честью справилась с последней проверкой, окончательно закрепив за собой статус полноценного члена отряда, на которого можно положиться и которому не придется утирать сопли.

Когда с завтраком было покончено, барахло упаковано в рюкзаки, а смазанное и почищенное оружие заряжено и готово к использованию, они осторожно покинули свое ночное прибежище и отправились в сторону пирса.

Как и говорила девушка, сюда ночью откуда-то приблудился слабенький зараженный — полураздетый пустыш в легкой, промокшей насквозь футболке и шортах аляповатой расцветки. Судя по всему, где-то неподалеку грузился пляжный кластер — покойника в полосе прибоя наверняка принесло тоже с той стороны. Пустыш замерз и ослабел, запутался ногами в прибрежном ивняке и замер, традиционно покачиваясь с пяток на носок. Увидев троицу, он слабенько, едва слышно заурчал и прихрамывая двинулся к мосточкам, идя наперерез людям. Уткнувшись грудью в край дощатого настила, он потянул к ним синюшные руки. Бисмарк не стал церемониться с доходягой и приголубил его клювом точнехонько в темячко, отправив зараженного отдыхать в густую прибрежную траву.

Тем временем, Европа справилась с замком в дверях сарайчика возле пирса, причем во второй раз сделала это значительно быстрее.