Книга Орёл в стае не летает - Анатолий Гаврилович Ильяхов

быть бездумного стремления к обладанию чрезмерным богатством. Вот почему, наш уважаемый учитель, стремиться необходимо не к благой жизни, а к жизни вообще.

Платон пожевал губами, обдумывая, чем бы ответить. На этот раз решил не возражать снова, а смягчить спор.

– Похвально, что у моих любимых учеников за время общения со мной рождаются столь неожиданные мысли, – произнёс он с улыбкой. – Философия рождает истины в споре мудрецов. Но только жизнь может рассудить, в чём она, эта истина.

Подобных расхождений во взглядах со временем становилось всё больше. Например, на сущность красоты и на искусство, которое учитель воспринимал как искажённую копию мира идей и не придавал значения познавательной функции искусства. Аристотель же чувствовал искусство как творческое подражание природе, бытию, когда искусство помогает людям познать жизнь. Теоретические разногласия Аристотеля с Платоном осуждались сторонниками знаменитого философа, нередко они осознанно подогревали неприязнь Платона к строптивому ученику. А с тех пор как Аристотель начал преподавать собственный курс, он совсем скоро обзавёлся почитателями, которые под влиянием его лекций утратили интерес к предметам, о которых говорил Платон.

Не переставая хвалить Аристотеля и называя его душой школы, Платон был в недоумении от его вызывающего внешнего вида, выражал недовольство от проявлений дурных привычек, не принятых в философском обществе. Получая от Проксена материальную поддержку, Аристотель не испытывал затруднений для своего содержания в Афинах. При этом всегда носил изысканную одежду, щегольские сапожки и дорогие кольца – по моде «золотой молодёжи». Он искал встреч с красивыми женщинами, не считаясь, замужние они или нет, не гнушался утех продажных гетер, при этом одинаково плохо отзывался о тех и других. Вопреки моральным нормам, не находил нужным скрывать свои любовные похождения. Подобное отношение преподавателя к установленным в Академии порядкам и, конечно же, к общественному мнению сильно раздражало преклонного возрастом Платона. Сам он уже давно вёл скромный, почти стоический образ жизни. И хотя Платон уже не замечал своего лучшего ученика в рядах верных почитателей, долгое время они оба наглядно сохраняли уважение друг к другу.

Глава Академии не мог понять поведения своего выдающегося ученика, хотя этому было объяснение. В этом заключался вызов Аристотеля сложившимся настроениям внутри афинского философского содружества, как некое проявление его неуёмной гордыни. Аристотель с детства отказывался повиноваться кому бы то ни было, поэтому он и в Академии не терпел, чтобы ему предписывали, как себя вести, есть, пить или одеваться. Он старался поступать вопреки всему устоявшемуся, не вписываясь в условный кодекс поведения философа в греческом обществе. Он стремился разговаривать с людьми, которых считал не глупее себя, а когда приходилось иметь дело по необходимости, тогда обычно грубил, говорил с вызывающим сарказмом и надменным выражением лица. Характер Аристотеля казался даже его хорошим знакомым несносным, его сторонились за привередливость в общении и вечно насмешливый тон и самоуверенность.

Если кому-то из недоброжелателей Аристотеля приходилось вступать с ним в спор, в разговоре с ним он был холоден и насмешлив, а тонкие бледные губы изображали язвительную улыбку. Однажды доброхот передал Аристотелю, с надеждой на ответную реакцию, что знакомый ему человек при всех сильно ругал его.

– Да пусть он даже побьет меня, за глаза! – смеясь, ответил философ.

Ещё случай. Один философ, уловив момент, когда Аристотель отдыхал на скамье в академической роще, бесцеремонно сел рядом и начал рассказывать о своей только что родившейся идее. Говорил долго, нудно, а потом участливо спросил:

– Я тебя не утомил?

Аристотель ответил в своей манере:

– Не волнуйся за меня! Я тебя не слушал!

По таким и другим похожим обстоятельствам не представлялось возможным многим преподавателям и слушателям Академии любить Аристотеля. Кто-то его обожал, признавал своим кумиром, оставаясь верным этому чувству на всю жизнь. Но большинство не могли терпеть – завидовали и боялись! Вот почему Платон, несмотря на видимое преимущество Аристотеля в знаниях перед остальными философами, предпочитал общаться с Ксенократом, Спевсиппом, Амиклом и другими учениками и последователями, кого отличал всяческим образом. В частности, разрешал принимать участие в своих философских беседах, куда Аристотеля не приглашал.

И всё-таки у Аристотеля до разрыва с Платоном дело не доходило. Он провёл в Академии почти двадцать лет, занимаясь науками, доступными философии. Везде преуспел: в логике и психологии, теории познания и космологии, физике и политической экономике, педагогике, риторике, эстетике. У него сложилось особое восприятие сложного мира Космоса и Природы, что, по сути, вступало в противоречие с закрепившимся в общественном сознании учением Платона. Но никакие дружеские узы и верность к Платону-учителю не могли заставить его, несговорчивого ученика, отказаться от взглядов, которые считал истинными. Восставая против идей Платона, он всегда оговаривался, что сознаёт все неудобства подобной полемики. Оставаясь последователем его учения, Аристотель не мог отказаться от критики, за что Платон был в обиде.

– Учение об идеях принадлежит дорогому для меня человеку, – объяснял Аристотель отношение к Платону, – но в интересах истины я обязан пожертвовать личными чувствами. Для меня оба дороги – Истина и Платон – тем не менее я отдаю предпочтение Истине.

С каждым годом пребывания рядом с Платоном Аристотель всё больше огорчал учителя резкой критикой, обидно дерзил ему. Даже сам процесс преподавания был у него другой, назывался он тоже странно – перипатос: когда Аристотель, прогуливаясь по аллеям академического сада вместе со слушателями, рассуждал на свою тему и так же совместно обсуждал её. Но разве могли ученики не обожать Аристотеля, провозгласившего философию как отдельную науку, исследующую «первые начала и причины», а в условиях гнетущего давления афинской демократии на личность, определившего свободу гражданина «как живущего ради самого себя, а не для другого»?

Аристотель осознавал недружественную атмосферу вокруг, но терпеливо ожидал изменений в лучшую сторону. Он мог в любой момент покинуть Академию и открыть в Афинах собственную философскую школу, что дало бы повод сильнейшей конкуренции философской школы Платона. Но он настолько уважал своего учителя, что не решался на такой шаг при его жизни. Он никогда не скрывал своих чувств, говоря, что Платон передал ему свои знания, перелил в него свою душу, и только благодаря этому он стал таким, какой есть.

* * *

Платон скончался весной 347 года до н. э. Аристотель не сомневался, что он лучший из всех преподавателей Академии, поэтому по праву займёт должность схоларха. Но он не знал, что Платон, когда серьёзно заболел, так и не решился передать дерзкому сотрясателю философского единения руководство его любимым детищем. Руководить Академий стал Спевсипп, племянник сестры Платона и автор трудов по государственной службе, политике и этике, риторике, математике, психологии,