Книга Моя Лоботомия - Чарльз Флеминг, Говард Далли

мои братья тоже. Но мой отец сказал: “Нет, вам это не понравится. Вы будете есть гамбургеры”. А сам он заказал стейк.

Он был строг в таких вещах. Иногда мы ходили в мороженое в место под названием “Клинт”, чтобы купить рожок мороженого. Но вы не могли выбрать любой вкус. Могли быть только ванильное, шоколадное или клубничное. Вы не могли заказать другой вкус. Мой отец не разрешал. Я хотел попробовать мороженое со вкусом лакрицы. Это звучало здорово! Но он сказал нет. Мороженое не должно иметь вкуса лакрицы. Это неправильно, и он не купит его.

Время от времени мы ходили в парки или на пляж, но только на бесплатные места, потому что могли позволить себе только их. Рядом с Санта-Крузом был парк, в который мы часто ходили. Там был камень, по которому можно было скользить в воду.

Единственная большая поездка, которую я помню, была действительно большой. Летом 1955 года, когда открылся Диснейленд, мы поехали туда.

Я не помню многих деталей, но мой сводный брат Джордж говорит, что мы взяли напрокат новый автомобиль дяди Кенни — машина отца была ненадежной для долгой, жаркой поездки — и выехали на дорогу. Мы остановились в отеле Figueroa в центре Лос-Анджелеса, потому что отели возле Диснейленда были слишком дорогими. Когда мы приехали в парк, выяснилось, что нам не разрешено кататься на некоторых аттракционах, потому что мы были слишком маленькие. Бинк поехал на таких аттракционах, как “Автопарк”, но мы с Джорджем были слишком маленькие для этого. Джордж в основном помнит аттракцион “Ракета на Луну”. Бинк убедил его во время взлета, что мы действительно летим на Луну и не вернемся. Джордж напугался и начал плакать. Нам обоим было лет по семь.

Что я помню больше всего, так это то, что нам не позволяли делать многие вещи, которые мы хотели сделать. Некоторые аттракционы стоили дополнительных денег, поэтому они были недоступны — например, аттракцион с пиратским кораблем. Мы сделали фотографии на пристани рядом с пиратским кораблем, это было самое близкое к тому, чего мы хотели. Я также помню, что мне пришлось топать ногами, чтобы сесть на аттракцион “Ракета на Луну”. Сначала мой отец не хотел пускать меня на него, вероятно, потому что это стоило дополнительных денег.

На снимках, которые я видел из того дня, мы все выглядели несчастными — как будто нам не хотелось стоять и позировать для фото, а мы хотели вернуться к аттракционам — за исключением моего отца. Он выглядел веселым на всех семейных фотографиях, улыбаясь, как будто принял какие-то свои знаменитые «черт с ним»-таблетки. Он шутил об этом. Когда ему предстояло что-то сложное, он говорил: «Ну, лучше мне взять свои черт-с-ним-таблетки».

Единственный семейный отпуск, который мы регулярно брали, был в домике дяди Росса в горах. Даже после того, как мой отец женился на Лу, мы все еще были там приветствуемы. Каждую весну дядя Росс посылал нам ключ от передней двери, и мы поднимались туда на выходные перед Пасхой. Обычно мы оставались целую неделю в этом огромном домике.

Это был рай для детей. Стены были увешаны головами лосей, оленей и оленевых рогов. Снег снаружи был всегда достаточно глубоким для катания на лыжах, а иногда настолько глубоким, что нам приходилось расчищать путь к передней двери, чтобы войти в дом.

Я помню, как играл с Джорджем в снегу часами. Мы надевали лыжные ботинки и закрепляли их на лыжах (это было до появления современных креплений) и катались так долго, что всегда получали мозоли. Когда мы подросли, мы тайком курили сигареты в снегу. Мы строили снежные крепости.

Джордж вспоминает это время как самое счастливое для нашей семьи. Вероятно, для Лу это не было таким уж удовольствием. В доме был дровяной камин для отопления и дровяная плита для приготовления пищи. Ее работа, возможно, была вдвое тяжелее, чем дома. Но для нас, детей, это было замечательное место.

Дома иногда мой отец брал меня на прогулку, но мы не ездили ни в какие забавные места. Он просто вытаскивал меня из дома, чтобы Лу могла немного отдохнуть. Например, иногда вечером он брал меня с собой в Национальную гвардию, на улице Хеддинг в Сан-Хосе. Это было большое здание с тренажерным залом на первом этаже и офисами и залами на втором этаже. Он поднимался на второй этаж, чтобы заняться своими делами в Национальной гвардии, а я оставался внизу в зале. Этот зал — это была мечта школьника — огромная парковка, полная армейских грузовиков и джипов. Но внутри это был просто зал с полированным деревянным полом. Ни мячей, ни игр, никого, с кем можно было бы поиграть. Для ребенка это было не очень интересно. Поэтому через некоторое время я начинал ныть и просить его отвезти меня домой. Я уверен, что ему это не нравилось.

Когда я стал старше, дома стало еще хуже. Возможно, это было моя вина, потому что я ревновал к тому, как хорошо относились к Джорджу, но мы перестали ладить. Казалось, мы стали противоположностями друг друга. Он любил Лос-Анджелес Доджерс, а я — Сан-Франциско Джайантс. Он любил Элвиса Пресли, а я — Рики Нельсона. Он любил “Отец знает лучше”, а я — “Холостяк-отец”. Мы уже не так много играли вместе, и когда это делали, спорили.

Однажды в школе я сказал что-то, что ему не понравилось, и он на меня напал. Мы упали на землю и начали бороться, как пара диких кошек.

Лу странно разбиралась со ссорами. Вместо того, чтобы позволить нам разобраться, она заставляла нас надевать боксерские перчатки и выходить на передний двор. Она выступала в роли судьи, и мы проводили несколько раундов до тех пор, пока кто-то не сдался.

Мы делали это не раз. Это было глупо. Я был намного выше Джорджа. У меня была большая длина рук и я весил больше. Не то чтобы он был несильным — он был довольно сильным и крепким. Но я имел преимущество в длине рук. Мне нужно было просто удерживать его подальше от себя до тех пор, пока у меня не будет четкой возможности для удара.

Я был довольно хорош в драках, но не любил сражаться. Некоторые дети любили это делать. Я знал парней, которые искали драки. Я не был одним из них. Мне не нравилось получать травмы и причинять боль другим людям.

Однажды, когда мне было