Книга Динара - Улугбек Садыбакасов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Понимаю.
– Нет, не понимаете, братан! – Он ревел навзрыд, – почему с честными людьми всегда так поступают?
– В моей семье то же самое. Мои родители – честные учителя. Никогда ничего не воровали. Как итог, мы с тобой здесь, в Турции, толкаем тачки, – я захохотал.
Абу повеселел.
– Моя мать очень честная, она даже намаз читает пять раз в день!
– Религия не говорит мне ничего.
– Говорит, братан! – Абу перестал ныть. Теперь он только всхлипывал, – братан! Как у вас получается сохранять спокойствие среди этого дерьма? Мне кажется, вы с другой планеты!
– Мне все так говорят. Я просто прячусь в себе самом.
– Вы советский, братан!
– Почему?
– Советские люди были начитанными, не тусовались. Вы же не тусовщик. Вместе со всеми не ходите.
– Просто я – книжный червь. Книги заменяют мне все развлечения.
– Круто! Я тоже так хочу.
– Что тебе мешает? Послушай, Абу. Вот тебе загадка: что может быть важнее образования?
– Родители?
– Нет, я не об этом. Родители, любовь и так далее – это важно. Но я говорю об образовании.
– Что может быть важнее образования? – Переспрашивает Абу.
– Да. Например, ты учишься в университете. Но что может быть важнее этой учёбы? Что-то, что связано с образованием.
– Я понял – важнее всего самому развиваться и много читать, – уверенно сказал он.
– Как это называется?
– Саморазвитие?
– Почти.
– Самообразование?
– Да! А ты прыткий сопляк! Я тобой горжусь, Абу.
– Рахмат1!
– Полегчало?
– Братан, мне уже настолько по х…, что я готов нассать в штаны.
– Что, прямо здесь? – Не верю я.
На самом деле мне очень хочется, чтобы он это сделал. Прямо здесь, прямо сейчас. Чисто ради забавы. Давно ничего такого я не видел. Чтобы вполне адекватный парень без особой причины помочился в штаны, сидя прямо на остановке.
– Да, мне по х…, я же сказал! – Подбадривает он сам себя.
Через секунд десять я услышал шелест в полуметре от себя. Абу не был голословен. Я подпрыгнул с диким хохотом и пустился наутёк. Я побоялся быть обоссаным. Он тоже заржал как конь и побежал за мной в сторону ложмана, хлюпая мокрыми от мочи сланцами.
1 – (кирг. – Спасибо!)
***
15 сентября 2018 года.
Иду в ложман. Вижу незнакомых мне киргизов – человек семь-восемь сидят на корточках. Они плюются и громко матерятся.
– Эу, брат! Бери келсең1! – Говорит мне издалека смазливый парень, их главарь. Это сразу видно.
– Эмне болду?
– Жок, бери келсең2!
Я не подхожу к ним, но и не ухожу. Смазливый подходит ко мне вплотную. Кажется, он приветлив и безобиден. Он берёт меня за шкирку и пытается пригнуть к земле. От него несёт перегаром, двигается он неуверенно. Смазливый явно рассчитывает на подмогу. Бью рукой по его руке и сразу наношу удар левой по губам. Хлынула кровь. Я хотел побежать в общагу, как в затылок прилетело что-то твёрдое. Не то камень, не то кулак. В глазах потемнело. Я потерял равновесие и сел на корточки. Они заработали ногами. Двое-трое пинали меня по бокам.
К счастью, это быстро прекратилось. Мимо проходили русские туристы. Они начали кричать и угрожать полицией. Нападавшие мгновенно разбежались. В этот момент к ложману подходил Чынгыз. Одного убегавшего он принял головой. Тот упал навзничь, как срубленное дерево, как Марко Матерацци в том финале 2006 года. Второго Чынгыз уложил левой, третьего – правой. Он погнался за четвёртым, но поймать не сумел.
Выбежали охранники нашего ложмана и разогнали всех зевак, размахивая дубинками.
Я смотрю на Чынгыза. У него волевая нижняя челюсть, грустные и спокойные глаза. Ноги крепко стоят на земле. Он задумчиво уставился в ту сторону, куда убежал четвёртый. Чынгыз работал кулаками весьма хладнокровно. Я мельком увидел его лицо, в тот момент, когда он уложил третьего. Мне показалось, он с наслаждением читал газету и смаковал утренний кофе, а не отправлял человека в нокаут. Я гордился таким другом.
– Кто это такие? – Спросил Чынгыз, переводя дыхание.
– Сам не понял. Я даже не знаю, что они хотели, – улыбнулся я в ответ.
– Я знаю одно – от братьев-киргизов можно ждать чего угодно, не каждый день от своих же пиз…ы получаешь.
Я отправил сообщение в facebook Назару:
-Что нового, брат? – Спросил он.
– Ничего. Пять минут назад получил п…юлей от киргизов. Сам не понял, за что.
– Ты сейчас в отеле?
– Нет. В кафетерии ложмана.
Больше он ничего не стал писать. Я сообщил ему это без задних мыслей. А спустя минут сорок я узнал, что такое преданность. Он и Темир пробежали около десяти километров от Кемера до Кириша – у них не было денег на такси или аренду велосипедов. Они появились с огнём в глазах, готовые рвать всех. Назар даже не уточнил в нашей переписке, где находится мой ложман. Им было особенно обидно от того, что это сделали не кто-нибудь, а свои же соотечественники. Назар с Темиром агрессивно смотрели на моих друзей, допытываясь у меня, не они ли это. Не бойся, мол, мы их на мясо пустим, ты только скажи.
1 – (кирг. – Подойди сюда!)
2 – (кирг. – Что случилось?
– Нет, подойди сюда!)
***
19 сентября 2018 года.
Меня до полусмерти загоняли российские туристы. Всё это было на Geçe Emek, там случались неприятности.
Меня замучила вполне красивая девушка из Москвы с большим вырезом на груди и православным крестом. Она просила ведёрко со льдом для вина, потом требовала заменить приборы, ещё раз протереть стол и все четыре стула, принести новые бокалы.
Всё бы ничего, её требования вполне нормальные, такое бывает. Но она говорила грубо, не на вы, а на ты – чего большинство россиян себе не позволяло, называла меня на весь зал тупым придурком. В такие моменты приходилось глотать всё дерьмо, которое пихали в мой рот. Во втором случае был лысый крепыш средних лет. Я метался по залу как сумасшедший. Работу, которую должны были выполнять человек пять, выполняли двое. Я всё успевал.
– Подойди! – Говорит лысый мужчина, – по-русски говоришь? – Он обращался, как обращаются в кино продажные высокопоставленные военные с рядовыми.
– Какой чудесный день! – Нагло и с улыбкой игнорирую я его вопрос. Даже тут мне хотелось выжать чаевые.
– Что чудесного? Американцев побили? – Спросил атлет, причмокивая шкуркой жаренной курицы.
– Лично мне американцы не враги. Простые люди, как я и вы.
– Ладно, я шучу. Раз уж день,
