Книга Я сама призову себе принца! - Ника Фрост

Однако мужчины поблизости не было, не то что того красавчика вредного, но и даже самого завалящего, а сил терпеть уже не хватало, поэтому, раскинув руки в стороны и подняв голову к яркому небу, я завертелась одна. Широкая юбка взметнулась ввысь, разгоряченного лица коснулась приятная прохлада. А я, не выдержав, довольно рассмеялась…

«Жизнь прекрасна и удивительна!» — хотелось закричать мне.

— Р-р-р… — донеслось откуда-то глухое рычание, но я всё смеялась. Мир казался таким ярким и волшебным, чтобы внимание обращать на какие-то глупости…

— Р-р-р! — злой рык послышался уже совсем рядом, а я, воскликнув радостно:

— И кто же там рычит? — опустила взгляд. И со скоростью гепарда буквально взлетела на ближайшее дерево.

Я даже не поняла, как смогла это провернуть так быстро, ещё и в длинном платье. Вот я весело кружусь на полянке, вижу красные и огромные глазища, а в следующий миг уже сижу на толстом суку, обхватив крепко ствол, громко стуча зубами от ужаса.

— П-п-помогите, — прошептала, покрываясь липким потом от страха, завидев, что алых глаз становится всё больше, и целая стая огромных, с коня размером, черных волков медленно подбирается ко мне. Пристально глядя на меня, они зло рычали, обнажая длинные острые зубы, с которых капала вязкая слюна.

— С-спас-сите… — онемевшими губами выдохнула и закрыла глаза, понимая, что меня сейчас сожрут. Допрыгнут, схватят за ногу и плотно закусят Надеждой, туго нафаршированной жаренными грибами…

— Да запросто! — возвестил радостно знакомый до зубовного скрежета, тягучий голос, заставив вздрогнуть от неожиданности. — А что я получу за твоё спасение? И от кого спасать-то надо?

Не веря своим ушам, распахнула глаза и уставилась на мужчину.

Сегодня он выглядел ещё более элегантно в темно-бордовом камзоле, отшитым золотом по воротнику-стойке, волосы убраны в красивую косу… Однако совсем не это и его неоспоримая красота занимали все мои мысли, а то, что он почему-то пришел и сейчас стоял в окружении жутких волков.

Пусть и не нравился он мне, но он ведь живой, разумный. Меня пришел спасать! Жалко-о ведь беднягу! И поэтому я заорала, что есть мочи:

— Б-беги, глупец!

А, чтобы отвлечь внимание хищников на себя, вмиг поборов свой страх, отлипла от дерева. Поднялась. И, сорвав большую шишку с ветки, бросила со всей силы в волка, который посмел недобро посмотреть на мужчину.

Однако мой увесистый снаряд полетел почему-то не в волка, а прямиком хаму в лоб.

Недоуменно посмотрев сначала на меня, потом на шишку, мужчина ловко схватил её и, пристально глядя на неё, изогнув тёмную бровь, изрек задумчиво:

— Что-то я уже ничего не понимаю. То ты призываешь меня каким-то непонятным образом, просишь о спасении. То потом внезапно кричишь, чтобы я бежал и называешь глупцом. А следом бросаешься в меня всем, что под руку попадется. Это выше моего понимания, — он обреченно покачал головой. — Но я и правда уже считаю себя самым настоящим идиотом.

— Волки. Волки, — дрожащим пальчиком я показала на огромного хищника, который почему-то к хаму был равнодушен, будто его не было, или же он был не вкусным.

— Волки? — мужчина нахмурился. — Что ещё за волки? Это что, вообще, такое?

— Смеешься?! Вон, прямо рядом с тобой! Ты что, не видишь?! Хищники, здоровые такие, черные, с красными глазами и такими клыками.… — я на мгновение отцепилась от дерева и, разведя руки в стороны, растопырила пальцы, чтобы затем сомкнуть ладони в замок, дабы наглядно показать, какая у волков пасть, и как она сомкнется у хама на его мягком месте. — Клац-клац… — пробормотала, озвучивая этот процесс.

Внимательно меня дослушав, посмотрев на то, как я опять крепко обняла ствол, ставший уже таким родным, мужчина тяжело вздохнул:

— Не знаю, что с тобой творится. Про каких волков бормочешь и что за «клац-клац» такой неведомый изображаешь. Слезай давай, моя чумазая… Кстати, а ты моешься по расписанию раз в неделю, или как случай подвернется, и в лужу угодишь? Я бы хотел на тебя чистую хоть разок посмотреть.

— Какое слезай? — проигнорировав его гадкие инсинуации про то, что я грязная, прошипела, ещё сильнее прильнув к дереву. — Ты в своем уме?.. — неожиданная мысль яркой вспышкой пронеслась в абсолютно пустой голове, и я злобно ощерилась: — А! Так это твои волки! Да?! Ты их на меня натравил, поэтому на тебя они и не нападают! Ну ты и гад! И зачем тебе это, а?

— Проклятье! — выругался пошляк. — Да какие волки? Нет тут никого и ничего! Оглянись ты наконец!

И развел руки в стороны, словно призывая меня оглядеться по сторонам. Я уже хотела продолжить свои возмущения, но, когда узрела, как его ладонь проходит сквозь волка, застыла с открытым ртом. И где-то на грани сознания промелькнуло воспоминание о вычитанном в «путеводителе», что в этих лесах ничего опасного не водится.

— Хм-м… — добавила через мгновение, вглядываясь в волка, что казался до этого настоящим, осязаемым, однако неожиданно, будто по щелчку пальцев, просто испарился. — Иллюзия, да?! — жалобным тоном прошептала новую догадку.

— Волки… иллюзия, — пошляк втянул воздух носом и, нахмурившись, нагнулся, чтобы сорвать один гриб. Покрутив немного его в руке, почему-то ухмыльнулся: — А, так вот оно что. Как интересно…

— Что? — заинтересованно уточнила, пытаясь понять, что такого интересного он там углядел.

Проигнорировав мой вопрос, мужчина, отбросив гриб себе за спину, вытащил темный платок из нагрудного кармана. Вытер тщательно ладонь и, сделав пару шагов, остановился прямо подо мной и вытянул руки:

— Слушай, красотка ты моя расписная. Давай я просто помогу тебе спуститься, ты скажешь мне спасибо, да я пойду. У меня снова, к огромному сожалению, срочные дела.

— Нет! — вспомнив, какое «спасибо» было в прошлый раз, я отчаянно замахала головой. — Я не знаю, кто ты. Не знаю, зачем ты пришел. Как ты, вообще, меня находишь?! А ещё ты в прошлый раз меня лапал. Так что я сама спущусь! И со всем сама справлю-ю-юсь!

Последнее слово я проорала, потому как ветка подо мной, толстая и крепкая, внезапно подломилась, а я полетела вниз, прямо в руки мужчины.

— Вот это я понимаю — плод. Спелый, сочный, как я люблю! — схватив меня, промурлыкал он, проигнорировав полностью мою пламенную речь и вопросы, сжимая покрепче. — Отмыть бы тебя только…

— Я не плод! И не гря… — я резко замолчала, потому как, когда подняла руки, чтобы ухватиться за воротник камзола мужчины, увидела, что все мои ладони перемазаны какой-то странной сажей. — Ох… — выдохнула ошарашенно и, проведя наружной частью запястья, которая была чистой, по щеке, увидела ту же черную грязь.

— Дерево тоодур, если память меня не подводит, — пояснил пошляк, наблюдая за моими телодвижениями. — Таким образом оно бережет свои плоды от настырных мелких хищников. Запах пыльцы отпугивает их. А сама эта пыльца, как видишь, насыщенного черного цвета и крайне прилипчивая. Угораздило же тебя… — закатив глаза, в очередной раз вздохнув, он аккуратно опустил меня на землю и пробормотал: — И меня.