Книга Творцы грядущего - Алекс Бонд

– Но сначала надо иметь то, к чему их прикреплять?

– Вероятно, к башням, – говорю я.

– О нет, выдержать натяжение этих канатов им не под силу. Башни мы ставим только для того, чтобы мост висел на достаточной высоте над водой, вроде тех подпорок, с помощью которых прачки развешивают белье. Вам трудно представить себе всю силу натяжения мостовых канатов. Нам пришлось возвести крупные каменные постройки и опустить в эти каменные глыбы гигантский переплет стальных прутьев, на которых затем укрепляют тросы. Длина этой опоры моста с обеих сторон равна целому кварталу, а именно двадцати пяти метрам, ширина ее шестнадцати метрам, и когда мы ее закончим, высота ее будет равна восьмиэтажному зданию.

Заинтересовав нас таким вступлением, Блэнкерд ведет нас посмотреть мостовые устои; здесь мы видим воочию громадных размеров цепь из гигантских стальных звеньев. Тросы закрепляются отдельными прядями, и каждая прядь прикрепляется к особой паре стальных петель.

Блэнкерду надо было осмотреть работу на другом конце моста, поэтому он не стал больше нам ничего объяснять, а ушел с нами вперед по временным мосткам, которые под всем тросом были проложены до близлежащей башни.

Пробираться было нелегко, особенно, когда мы подошли к концу, где мостки круто поднимались. Башни возвышались метров на тридцать над поверхностью воды и издали казались слишком тонкими и недостаточно крепкими, чтобы выдержать давление тяжелого двойного моста. Но, подойдя ближе, мы разглядели, что они состоят из сплошных стальных столбов большой высоты, поставленных на каменные массивы.

– А они кажутся чрезвычайно крепкими, способными выдержать любой груз, – замечает. Билл.

– Они выдержат груз, – отвечает Блэнкерд, – но приходится считаться с тем, что они могут немного прогнуться назад или вперед. Поставленная прямо верхушка может отклониться примерно на полметра.

– А почему это? – хочется мне узнать.

– Солнечные лучи летом так разогревают тросы, что они становятся горячими, и вы не сможете дотронуться до них рукой; в это время они значительно расширяются. С другой стороны, зимняя стужа их сильно сжимает. По нашим расчетам, тросы зимой на 40–50 сантиметров короче, чем летом. Изменение длины будет больше в главном пролете, чем на коротком расстоянии между башнями и береговыми устоями, и башни, сгибаясь, приспосабливаются к изменившемуся натяжению. На Бруклинском мосту тросы поставлены на катки поверх салазок, которые двигаются взад и вперед вместе с тросами и этим дают необходимый простор для изменения длины. Я думаю, они не отступают в ту и другую сторону больше, чем на пятнадцать сантиметров, но мы считались с отклонением до полуметра.

Мы спускаемся вслед за Блэнкердом по крутым подмосткам вниз и поднимаемся наверх к башне на противоположной стороне. Это довольно длинная дорога по прямой линии, длиннее чем в сто пятьдесят метров, причем она довольно точно следует изгибу троса.

По всему пути над нашими головами движутся блоки и, словно пауки, растягивают проволочную ткань поперек реки. Кабельная проволока обтягивает блок двумя рядами, и когда блок переносит ее через реку, тянутся сразу две нити.

Когда мы перебрались на другую сторону реки, Блэнкерд объяснил нам, как натягивается проволока. Толщина ее не больше половины толщины карандаша, но она может выдержать тяжесть сорока человек. Намотана она на катушки громадных размеров; вес каждой катушки равен четырем тоннам, длина проволоки на каждой – двадцати пяти километрам. Готовые тросы должны иметь шестьдесят сантиметров в диаметре и состоят из девяти тысяч четырехсот семидесяти двух проволок, сплетенных в пряди по двести пятьдесят шесть штук в каждой. В общем, в четырех тросах тридцать семь тысяч километров проволоки, т. е. столько, что ею можно обтянуть больше трех четвертей земного шара.

Соединенная в одну прядь, проволока на каждом конце моста обвивалась вокруг так называемого «башмака» и тянулась непрерывной, словно шелковой нитью. Как только прядь набрали, ее концы закрепляли, затем временно укрепляли проволоку на одном конце, вытягивали и проводили вокруг башмака. Далее она попадала на блок, и последний по определенному сигналу быстро нес ее через реку.

На вершине первой башни развертываемую проволоку схватывали, выпрямляли и натягивали, придавая ей должное натяжение. Затем ее прикрепляли, и блок тянул проволоку к следующей башне; потом давали сигнал, там тоже ее схватывали и выпрямляли. В последний раз, по сигналу, проволоку окончательно натягивали по ту сторону реки на устоях моста.

Ее снимали с блока, а он нес обратно пару из другой связки; так мало-помалу все пряди приводились в порядок. Проволочным нитям придавали то положение, какое они должны занять в законченном кабеле. Чтобы собрать из проволок связку, обычно требовалось не больше пяти минут. «Башмаки», на которых держались пряди, стояли прямо; когда прядь была готова, они гидравлическим домкратом отодвигались назад, ставились набок и всовывались в пару гигантских петель. Для их закрепления клался поперечный болт. В шесть дней успевали выровнять прядь, посылая по две проволоки одновременно. Для предохранения от ржавчины их густо смазывали маслом и графитом.

На мосту мы пробыли долго и все пересмотрели; мы совершенно не замечали времени, и лишь фабричные гудки напомнили нам, что уже пять часов и нужно уходить.

Идем с Блэнкердом в умывальную почиститься. Мы были на Бруклинской стороне; я мыл руки, глядя вдаль на узкую башню в направлении Нью-Йорка. Тонкая струя дыма взвивалась над самой верхушкой постройки.

– Башня удивительно похожа на фабричную трубу, – говорю я Блэнкерду.

– Как так?

– Видите, оттуда идет дым и как будто становится гуще.

Блэнкерд смотрит на трубу и бросается к телефону, звонит в контору на той стороне, но не получает ответа. Раздраженно вертит ручку, с каждой секундой волнение его растет. В конце концов он бросает трубку и выбегает из комнаты, не сказав нам ни слова. Нам тоже некогда поднять трубку, мы бежим за ним как можно скорее вверх на Бруклинскую башню, а затем вниз по подмосткам. Дым стелется теперь густыми тучами над башней, и далее видно, как пламя пожирает деревянные части. Дорога по длинным мосткам кажется бесконечной, но на этот раз мне не до головокружения. Глаза мои не отрываются от горящей башни, от которой, казалось, нас отделяют целые версты.

Внизу на воде свистит пожарный пароход, слышим сигнальные рожки и догадываемся, что пожарная команда уже на месте. Тушить пожар помогает собравшаяся толпа народа.

Идем по северным мосткам совсем близко от пылающей башни, а группа рабочих спешит по маленькому поперечному настилу перебраться на южную сторону. В руках у них инструменты и, очевидно, перерезав балки, они хотели помешать огню переброситься на Бруклинскую сторону.

– Назад, – кричит Блэнкерд, поняв их намерения, но они так торопятся, что, вероятно, не слышат его. Во всяком случае, не обращая ни малейшего внимания на его предостережение, они направляются к балкам. Блэнкерд, не теряя лишних слов, останавливается у настила и отбрасывает его с силой; от волнения он едва в состоянии говорить.