Книга Тень Эндера - Орсон Скотт Кард

- Боб, ты понимаешь, что ты говоришь? Ты утверждаешь, что все это происходило с тобой, когда тебе и года еще не было?

- Это вы говорите, сколько мне было, а не я, - ответил Боб. - Я тогда о годах ничего не знал. Вы сказали: вспоминай. Чем больше я рассказываю, тем больше вспоминаю. Но если вы мне не верите…

- Я только… Нет, я тебе верю. Но кто были эти другие дети? Что за место, где ты жил, - "место, где чисто"? Кем были эти взрослые? Почему они куда-то унесли детей? Ясно, что там происходило что-то противозаконное.

- Возможно, - сказал Боб. - Я очень обрадовался, когда вылез из бачка.

- Ты был гол, как ты только что сказал. И ты" ушел оттуда сам?

- Нет, меня нашли. Я вышел из туалета, и какой-то взрослый меня нашел.

- И что случилось?

- Он взял меня домой. Вот откуда у меня появилась одежда. То, что я тогда называл одеждой.

- Ты уже говорил?

- Немного.

- И этот взрослый отнес тебя к себе домой и купил тебе одежду?

- Я думаю, это был сторож. Теперь я уже кое-что знаю о профессиях и думаю, что он был сторожем. Работал по ночам, а мундира охранника у него не было.

- И что же случилось дальше?

- Тогда я впервые узнал, что есть вещи законные, а есть - незаконные. Для него взять к себе ребенка было делом противозаконным. Я слышал, как он кричал той женщине насчет меня, многого не понял, но под конец он сдался, проиграл, а она выиграла, так что мне пришлось уйти, что я и сделал.

- Он просто выбросил тебя на улицу?

- Нет, я сам ушел. Теперь я думаю, что он хотел меня к кому-то устроить, но я испугался и ушел от него, чтобы он не успел этого сделать. Но я уже не был ни гол, ни голоден.

Сторож был хороший. Я надеюсь, у него не было больших неприятностей после моего ухода.

- Вот тогда-то ты и стал жить на улице?

- Вроде бы так. Сначала мне повезло: я нашел два места, где меня подкармливали. Но каждый раз другие мальчишки - постарше - узнавали об этом, являлись туда, вопили и клянчили, так что люди или переставали меня кормить, или большие мальчишки начинали меня пинать и отнимали всю еду. Я очень боялся. Однажды один мальчишка так разозлился, увидев, что я ем, что засунул мне в горло палку, заставив выблевать все съеденное прямо на мостовую. Он попытался было съесть это, но не смог, его тоже вырвало. Это было самое страшное время. Я все время прятался. Прятался. Все время.

- И голодал?

- И наблюдал. Ел что-то. Иногда. Я ведь не умер.

- Верно, не умер.

- Но я видел многих умерших. Очень много мертвых детей. Больших и маленьких. И все время думал: а нет ли среди них тех - из "места, где было чисто"?

- Ты узнал кого-нибудь?

- Нет. Не было похожих на тех, кто жил в "месте, где было чисто". Но все умерли от голода.

- Боб, спасибо, что ты мне это рассказал.

- Вы же спросили.

- Ты понимаешь, что ты - такой малыш - не мог протянуть в таких условиях целых три года?

- Я полагаю… Это значит, что я умер?

- Я только… Я хотела сказать, что, должно быть, Бог хранил тебя.

- Ага! Возможно. Но почему же он не позаботился о других погибших детях?

- Он прижал их к своему сердцу и возлюбил.

- А чего ж он тогда меня не возлюбил?

- Нет, он любит тебя тоже. Он…

- Потому что если он так тщательно следил за мной, он же должен был бы посылать мне хоть чуточку чего-то поесть время от времени?

- Он привел меня к тебе. Наверное, у него на тебя большие планы. Ты о них можешь и не знать, но Бог помог тебе выжить, значит, он ждет от тебя чего-то большого.

Разговор на отвлеченные темы, видимо, утомил Боба. Сестра Карлотта выглядела такой счастливой, когда говорила о Боге, а он пока вообще ничего о Боге не знал, даже не знал, кто это такой. Похоже было, что она приписывает Богу каждое хорошее событие, но когда ей попадается что-то плохое, тогда она или вообще не вспоминает о Боге; либо находит объяснение, согласно которому это плохое в конце концов оборачивается хорошим. Бобу же, насколько он мог судить, казалось, что умершие дети предпочли бы остаться живыми - при условии, что будут питаться получше. И уж если Бог их так любит и к тому же может осуществлять все свои желания, то почему бы ему не сотворить немного больше пищи для этих малышей?

А если ему захотелось видеть их мертвыми, то почему он не уморил их быстрее, почему, на худой конец, дал им вообще возможность родиться? К чему было им переносить все эти муки, к чему думать о том, как и чем продлить себе жизнь, раз он все равно собирался вскоре вобрать их в свое сердце? Бобу представлялось, что во всем этом нет никакого смысла. Чем больше сестра Карлотта старалась объяснить этот смысл, тем меньше он его понимал. Потому как если кто-то берется отвечать за все, он обязательно должен быть справедлив, а ежели он несправедлив, то почему сестра Карлотта так радуется тому, что он за все отвечает и всем руководит?

Но когда Боб попытался высказать свои мысли сестре Карлотте, она жутко расстроилась и стала еще больше говорить о Боге, пользуясь словами, которых Боб вообще не понимал, а потому и решил: пусть она говорит сколько угодно, спорить с ней бесполезно.

А вот читать было интересно. И считать тоже. Это он любил. Получив бумагу и карандаш, он писал, что хотел. Это было увлекательное занятие.

И еще карты. Сначала сестра Карлотта картам Боба не обучала, но на стенах несколько штук висели, а странные очертания разноцветных пятен на них прямо-таки завораживали его.

Он часто подходил к ним и читал написанные мелким шрифтом слова, и однажды наткнулся на знакомое название реки.

Тут он понял, что голубые линии - это реки, а еще более обширные синие пятна - такие места, где воды больше, чем в реках. Еще позже Боб уяснил, что некоторые названия на карте звучат так же, как названия улиц, которые он видел на указателях, и тогда он вдруг осознал, что перед ним картина Роттердама. Все стало понятным, все обрело свои места. Это был Роттердам, такой, каким его увидела бы птица, если бы отдельные дома стали невидимы, а улицы пусты. Он даже отыскал место, где находилось "гнездо", а потом и еще одно - где умерла Недотепа, а там и множество других мест.

Когда сестра Карлотта обнаружила, что Боб понимает карту, она жутко разволновалась. Она показала ему и другие карты, на которых Роттердам был изображен в виде небольшого пятнышка, от которого отходили какие-то линии, или в виде точки, а то его и вообще не было видно, хотя Боб знал, что город должен был находиться вот здесь. Бобу было очень трудно понять, что мир так огромен. Или что в нем живет такое. множество людей.

Потом сестра Карлотта снова подвела его к плану Роттердама и попыталась узнать у Боба, где расположены те места, которые были ему знакомы в самые далекие дни его детства.