Книга Служилые элиты Московского государства. Формирование, статус, интеграция. XV–XVI вв. - Михаил Бенцианов

Другая важная особенность текста разряда 1495 г. – упоминание большого числа титулованных лиц, в том числе принадлежавших к тем же самым фамилиям, за пределами его «княжеской» части. Значительная их часть была записана вместе с детьми боярскими: Дмитрий Бабичев и Иван Слепой Осиповский с основной массой, а остальные – «за постелею с постельничими»[136]. У большинства названных лиц в разрядной записи был опущен княжеский титул. Единственное исключение в этом ряду – Федор Глазатый. В ряде случаев их княжеское происхождение подчеркивалось употреблением приставки «княж» перед именем отца. Менее полная по количеству имен так называемая «Пространная» редакция разрядных книг содержит больше примеров использования титула, хотя и в этом случае некоторые персонажи: И. Слепой Осиповский, Лыско и Ахметек Согорские – были названы без него[137].

В исторической литературе было высказано мнение о молодости «постельников»[138]. Далеко не во всех случаях оно отражало действительное положение вещей. Ярец Зайцев в 1490 г. ездил с посольством в Казань. В том же году Хозюк Повадин встречал имперских послов в Клину. Приставом на Москве у них был печально известный впоследствии Иван Берсень Беклемишев. В 1492 г. он был послом в Литве. В дипломатической деятельности был задействован и Мануил Ангелов, отправленный в 1493–1494 гг. с посольством в Венецию и Милан[139]. Вряд ли подобные ответственные поручения могли исполнять недавние юноши.

Общее же количество перечисленных здесь «постельников» кажется явно чрезмерным. В разряде новгородского похода 1495 г. было отмечено 76 человек. Еще четверо (другие лица) были обозначены в свите великой княжны Елены несколькими месяцами ранее, причем составы «постельников» в двух этих источниках не имели пересечений. Более того, Андрей Шелешпальский в первом случае представлял князей Белозерских в княжеской части разряда. По наблюдению А. Л. Грязнова, к этому времени он находился уже в довольно зрелом возрасте. Фигурировавший среди «постельников» Борис Хомяков в свите Елены числился «с истобники». Известно, что в указанное время должности явных постельничих (ведали постельничим путем) исполняли всего два человека – Иван Ерш и Василий Сатин[140]. В дальнейших разрядах также всего о двух лицах, одновременно являвшихся постельничими. Очевидно, что обилие «постельников» в документах 1495 г. имело эпизодический характер. Это были, скорее всего, дети боярские Государева двора, приписанные в помощь дворцовым чинам во время поездки великого князя и его окружения. Соответственно, лица княжеского происхождения рассматривались как часть этой группы, что отражалось на их обозначении.

Пропуск княжеского титула для некоторых фамилий не был случайностью. В списке детей боярских в свите великой княжны Елены без титула были названы А. Ю. Шеле шпальский, Фуник Кемский, Христианин Андомский. Можно заметить, что все они были выходцами из князей Белозерских, как и названные в разряде 1495 г. Михаил Погожий, Иван Лыско и Ахметек (Иоаким) Согорские, Иван (Брат, в тексте разряда) Голова Шелешпанский. Стоит добавить, что еще двое представителей этого рода – Цигор и Володя Согорские были среди детей боярских в походе «на вогуличи». В разрядной записи они также не были обозначены как князья. Без титула был отмечен в писцовой книге Водской пятины Гаврила Белосельский, хотя это обстоятельство и можно было списать на его недавнюю службу в качестве холопа[141].

Представители Белозерских котировались в конце XV в. в делопроизводственной среде не слишком высоко. В Шелонской пятине представители Белосельских, уже с княжеским титулом, получили незначительные по своим размерам поместья, характерные для городовых детей боярских (менее 20 обеж). Косвенно низкий статус Белозерских среди других «князей» подтверждается крайней немногочисленностью их имен в «княжеской» части разряда 1495 г. Здесь было отмечено всего два имени – князья Иван Карголомский и Андрей Шелешпальский[142].

Несколько раз без титула упоминались некоторые представители князей Стародубских. Примечательно, что названные в разряде 1495 г. Иван Небогатый Голицын и Иван Гагарин были двоюродными братьями. И. М. Гагарин фигурировал также в тексте писцовой книги Водской пятины, причем один раз также с усечением титула[143].

В. Д. Назаров высказал предположение, что особенности записи И. М. Гагарина, а возможно, и И. В. Небогатого были вызваны спецификой их служебно-поземельного отношения, утратой «прародительских вотчин» и потерей связей с корпорацией князей Стародубских[144]. Отмеченный фактор не имел в глазах московских делопроизводителей решающего значения. Представители нескольких различных ветвей князей Белозерских в конце XV столетия были полноценно представлены в качестве вотчинников на территории Белоозера и, как показывает список погибших в казанском походе 1506 г., принимали участие в походах большими родственными группами. Позднее без княжеского титула в разрядах регулярно упоминались князья Волконские (Митя и Потул), которые также продолжали владеть своими родовыми вотчинами. О. И. Хоруженко обратил внимание на то, что даже в завещании близкого к этой фамилии Г. М. Валуева Волконские титуловались князьями непоследовательно: Нечай, Иван и Дмитрий Потуловы именовались без титула, хотя Тимофей Волконский был назван князем[145].

Причина заключалась, скорее всего, в не слишком высоком служебном статусе названных лиц. У И. В. Небогатого был брат Семен Голица. Его поместье в Шелонской пятине отличалось весьма скромными наделами. Всего ему досталось 15 обеж, уровень рядового сына боярского очень невысокого ранга. Несмотря на знатное происхождение, ему не было выделено дополнительных «придач». В конце 1530-х гг. он продолжал довольствоваться прежним поместьем, что, видимо, объяснялось его невысокими служебными качествами. Сам Иван Небогатый по родословной был ловчим, должность слабо совместимая с его княжеским происхождением.