Книга В тупике бесконечности - Кирра Уайт

Лео холодно улыбнулся. Обычно за такой улыбкой он прятал растерянность.

– Простите, первый заместитель, но я не совсем понимаю, – сказал он. – На данный момент у нас НЕТ запасного энергоблока такой мощности. Это значит, что его придется снять с недостроенного бура в кратере Элизий и лишить сердца проект, на который были убиты годы работы. Я считаю, что куда целесообразнее временно ослабить «Север-3» и «Север-2», снизив нагрузку на цепи, чтобы заняться ремонтом. Без бура программа терраформирования откатится на десятилетия назад.

Он заметил, как присутствующие обменялись улыбками. Так взрослые слушают малыша, гордого тем, что собрал из кубиков слово «мама». Бестужев почувствовал, что закипает. «Так, спокойно, – сказал он себе. – Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Однажды наступит день, когда они будут искать моей дружбы, а я стану выбирать и отбраковывать».

Джон со скучающим видом рассматривал свои глянцевые ногти. Таким же скучающим взглядом он окинул зал, затем приподнял манжет кремовой рубашки, откуда показался черный ремешок «ролекса». Сверившись с часами, он, наконец, сказал:

– Per aspera ad astra[3], Леонардо. Проект «Грин Марс» рассчитан на четыреста семьдесят пять лет. Десяток туда… десяток сюда… Какая разница? Поверьте, дорогой друг, скоро это вовсе не будет иметь значения. Даже Марс скоро не будет иметь значения.

– Почему же? – удивился Лео.

Его вопрос заглушили голоса: коллеги вставали, глядя ему за спину с подобострастным выражением на лицах. Бестужев обернулся. В зал вошел Иосиф Лагунов – один из самых влиятельных людей Марса, директор «Центра ГЭК». Осознав, что все еще сидит, Лео поспешно встал.

Лагунов был невысоким крепко сложенным мужчиной с аккуратно зачесанными назад каштановыми волосами и сталью благородной проседи на висках. Все в нем говорило о силе и уверенности: прямой взгляд, тонкая линия губ, в жестах сквозила ленца разморенного солнцем хищника. Бизнесмен и грамотный руководитель, безудержный мечтатель, чьи сумасшедшие идеи подарили человечеству Марс. На вид ему вряд ли дашь больше сорока, а вот истинный возраст – загадка. Поговаривали, что Лагунов несколько раз менял свой биочип, и что ему давно перевалило за сотню. В эту чепуху, щедро приправленную мистикой, Лео не верил. Сплетни, ничего более.

– Прошу, дамы и господа, не стоит тратить время на формальности, – сказал директор и занял белое кожаное кресло во главе стола.

Все сели вслед за ним.

– Прежде чем перейти к делам, предлагаю поприветствовать нового члена нашего закрытого клуба – доктора Леонида Валерьевича Бестужева.

Вроде те же слова, что были сказаны ранее Митчелом, но у Лагунова они звучали доброжелательно, без тени издевки. Он говорил о Лео, как о равном – и это не могли не заметить. Бестужев вновь поймал на себе косые, но теперь скорее задумчивые взгляды. Ему казалось, он слышит мысли собравшихся: «А этот парень, видать непрост». Только глава исследовательского бюро, Тина Иприкян скорчила брезгливую мину, будто вступила в дерьмо.

Лео демонстративно остановил холодный взгляд на ажурной полоске ее чулок, едва выглядывающей из-под юбки. Скривив губы в улыбке, Тина закинула ногу на ногу, показав и ажур, и загорелое бедро. Ее вид говорил: «Все это не для тебя, мальчик. Можешь облизываться сколько угодно».

«Подожди, детка, ты меня еще узнаешь», – ответил ей взглядом Бестужев и отвернулся на Лагунова.

– Я собрал вас здесь, чтобы поделиться планами, – говорил директор. – Не побоюсь этого слова: далеко идущими планами. Некоторые из вас уже в курсе происходящего, – взгляд в сторону Джона Митчелла, – а кому-то только предстоит открыть для себя новый фронт работы. Уверяю: каждый из вас сможет реализовать свой потенциал, наши имена войдут в историю.

Раздались аплодисменты. Сначала редкие, затем все нарастающие, зал буквально сотрясался от оваций. Директору пришлось поднять ладонь, призывая к тишине.

– Джон, если не затруднит, введи коллег в курс дела, – распорядился Лагунов.

Митчелл забегал пальцами по сенсорной панели стола. Повинуясь настройкам, матовая поверхность оживала: на ней вырастали горы, разливались моря и реки, в изумрудном небе мерно плыли пушистые облака. Голограмму пересекала сетка координат, и Лео понимал: перед ним не Земля. Колыбель человечества давно сменила зеленый облик на маску из бетона и вены автострад. Вместо облаков – тяжелый смог.

– Этому конструкту, созданному по снимкам телескопов, больше пяти лет, – заговорил Джон, оскалив в улыбке крупные квадратные зубы. – Старье, если подумать. А вот это… – голограмма сменилась похожим изображением, справа всплыли столбцы характеристик, – это реальные данные со спутника, выпущенного «Прометеем» две недели назад. Коллеги, перед нами Тау Кита f, прошу любить и жаловать!

Джон улыбнулся с выражением такого торжества, будто лично открыл эту планету. Его квадратная улыбка разошлась как под копирку. Лео тоже улыбался, делая вид, что в курсе происходящего, хотя на самом деле ни черта не понимал. Господи… Они что, отправили туда непилотируемый корабль?! В созвездие Кита, за двенадцать световых лет от Солнечной системы, к экзо планете, которую долгое время считали недотягивающей до планки «жизнепригодная»? Это безумие!

Похоже, о безумии думал только он. И ничего не понимал тоже только он.

Судя по довольным лицам седых профессоров, по тихим перешептываниям между начальниками отделов, по подмигиваниям Мэй Лин и Сержа, и по безразличию стервозной Иприкян – они знали. Интересно, как давно запущен проект? И почему об этом нет ни слова в стратегических планах «Центра ГЭК» или в научных публикациях? Чем больше Лео думал об этом, тем сильнее становилась внутренняя дрожь. Это невероятное открытие. Это будущее человечества – иначе не оценить.

– Как скоро «Прометей» выйдет на орбиту, чтобы можно было отправить на поверхность зонды? – спросила Тина Иприкян с такой интонацией, будто интересовалась у своего стилиста, с каким шарфиком лучше носить эту блузку.

Ответил директор Лагунов:

– Уже. «Прометей» полностью готов к работе. И я хочу, чтобы исследованиями занялся ваш отдел, Тина.

– О, с этим проблем не возникнет, – заверила Иприкян. – Считайте, что зеленый шарик уже наш. Все будет в лучшем виде.

– Что ж, теперь, когда стало ясно, что все наши предположения и расчеты в отношение Тау Кита f оказались верны, я объявляю проект «Прометей» открытым!

И снова по залу прокатились аплодисменты. Лео тоже аплодировал, и все это время его не покидало восхитительное чувство причастности к чему-то особенному, грандиозному.

Ответив на несколько вопросов, суть которых ускользала от Лео, Лагунов поднялся с кресла:

– На этом все. Каждый из вас получит персональный пакет данных по проекту. Указания и рабочие векторы тоже там. Если появятся вопросы, Джон все прояснит.

Прежде чем стеклянная дверь бесшумно закрылась за спиной Лагунова, коммуникаторы залились сигналами входящих трансляций. Коллеги просматривали информацию, что-то бубнили себе под нос и с озадаченным видом тянулись к выходу. Лео нащупал в кармане пиджака коммуникатор и украдкой глянул на дисплей – ему сообщений не приходило. Разочарованный таким поворотом событий, он направился к двери.