Книга Пион не выходит на связь - Александр Аввакумов

Посмотрев на него, старший лейтенант продолжил:

– Я все понимаю. Люди смертельно устали, но это нужно сделать сейчас, потом будет поздно.

Тарасов козырнул и направился обратно в расположение своего взвода, чтобы через пятнадцать минут вновь приступить к рытью окопов.

***

Стояла жара. В августе бывают дни, когда дневная температура просто зашкаливает. Ярко-желтое солнце висело в зените и нещадно палило. В небе не было ни одного облачка. Красноармейцы, раздевшись по пояс, лениво ковыряли землю.

– Что раскисли! Копайте быстрее! Немцы не будут ждать, когда спадет жара, и с минуты на минуту могут появиться здесь, – командовал лейтенант Липатов, обходя огневые точки взвода.

Отрыв свой окоп, Тарасов лег на дно. Прохладная земля на какой-то миг вернула его к жизни.

«Много ли человеку надо, – невольно подумал он, наслаждаясь прохладой. – Пять минут передышки, и человек снова готов вгрызаться в эту украинскую землю».

К нему подошел боец и, стоя на краю бруствера окопа, окликнул его.

– Тарасов! Тебя вызывает командир роты.

Он выругался про себя и, поправив сбившуюся набок пилотку, направился в сторону блиндажа ротного.

– Товарищ старший лейтенант! Сержант Тарасов по вашему приказанию прибыл! – четко отрапортовал он, чем вызвал довольную улыбку у командира роты Окунева.

– Молодец, Тарасов! Сразу видно армейскую школу. Скажу больше, просто удивляюсь тебе, как ты в этой непростой обстановке сохраняешь чувство юмора и продолжаешь рапортовать так, словно мы не на войне, а на учениях. Что скажешь? Окопались?

– Да, зарылись в землю. Нам бы еще людей, товарищ старший лейтенант. Маловато нас, чтобы сдержать немецкую пехоту.

Тарасов еще раз посмотрел в сторону этого реденького лесочка, который находился в метрах двухстах от линии обороны его отделения. Он усмехнулся про себя, так как отлично понимал, что шансов выжить у его отделения, практически нет.

– Товарищ старший лейтенант! Скажите, что мы можем сделать с двумя пулеметами. Да они нас мгновенно подавят из минометов.

Лицо Окунева было спокойным, словно он не слышал Тарасова. Он явно не ожидал подобной просьбы от своего начальника отделения и поэтому не знал, что ему ответить. Он взглянул на взводного, который почему-то отвернулся в сторону, тем самым лишая себя ответственности за принимаемое ротным решение.

– Присаживайся, Тарасов, – произнес Окунев и пододвинул к нему табурет. – Надеюсь все, что я тебе сейчас скажу, останется между нами.

Тарасов сел на самодельный табурет и посмотрел на командира роты.

– Вчера третья рота второго батальона полным составом перешла на сторону немцев. Ушли не все, в основном – новобранцы, призванные из западных областей Украины, Белоруссии и наших восточных республик. Сейчас там работают люди из Особого отдела. Чем все это закончится, трудно сказать. Скажи мне, ты можешь гарантировать, что среди твоих людей нет предателей и агентов немецкой разведки?

Он замолчал и внимательно посмотрел на него.

– Гарантии раньше, товарищ старший лейтенант, давал лишь госстрах, и никто больше. Откуда я могу знать, что у каждого моего бойца на душе. Пусть этим занимается Особый отдел. Могу сказать лишь одно, если замечу, что кто-то из моих бойцов попытается уйти к немцам или побежит назад, расстреляю собственноручно.

Тарасов замолчал, ожидая, что скажет ему Окунев. Однако тот промолчал и снова посмотрел на взводного.

– Товарищ командир роты! Дайте мне людей для усиления огневой мощи отделения. Я же знаю, что вчера вечером к нам вышла группа красноармейцев из окружения. Дайте ее мне. А там будет видно, кто из них враг, а кто – нет, если, конечно, кто-то из них останется в живых. А по-другому, я с десятком бойцов вряд ли смогу долго удерживать эту позицию.

В блиндаж вошел политрук батальона и, сняв с головы фуражку, вытер носовым платком вспотевший лоб.

– Жара! Градусов тридцать, наверное, – произнес он и взглянул на Окунева.

Командир роты посмотрел на политрука и в двух словах обрисовал ему ситуацию.

– Вы коммунист, сержант? – спросил он Тарасова.

– Нет, товарищ политрук. Беспартийный.

У политрука, похоже, пропал интерес к нему, как к человеку.

– Решай сам, Окунев. Здесь я тебе не советчик, – произнес политрук.

– Товарищ старший лейтенант! Я думаю, что если люди вышли из окружения с оружием в руках, то им можно доверять.

– Это ты брось, Тарасов! Я сейчас не могу ручаться ни за кого, даже за самого себя, а не то, что за этих людей. Ладно. Так и быть, забирай этих бойцов с собой. Отдаю под твою ответственность.

Тарасов козырнул офицерам и бегом направился к своему отделению.

***

Красноармейцы сидели небольшой группой и безучастно смотрели на то, как окапывается рота. Тарасов проследовал мимо них и, заметив Павла, направился к нему.

– Отделение, встать! Быстро сгоняй к пулеметчикам. Пусть следуют за нами. Мы будем окапываться вон там, – скомандовал Тарасов и указал Павлу на опушку лесочка.

– Товарищ сержант! Мы что-то никак не поймем вас. То окапывайся здесь, то окапывайся там. Скажите конкретно, где нам окапываться. Разве не видите, что люди устали.

Тарасов подошел к Романову и молча, схватил его за ворот гимнастерки.

– Ты что, отказываешься выполнять мой приказ? Разве тебе и всем вам не ясен приказ? Вы что, не знаете, что бывает с теми, кто отказывается выполнять приказы вышестоящих начальников?

Рука его скользнула по ремню. На миг, задержавшись около кобуры, расстегнула ее.

– Всем взять лопаты и быстро приступить к работам! – скомандовал он. – За невыполнение приказа – трибунал!

Красноармейцы взяли в руки лопаты и направились в указанную им точку. Александр, проводив их взглядом, пошел в сторону отдыхающих бойцов, вышедших из окружения. Они, не обращая на него внимания, лежали на траве и травили анекдоты.

– Встать! Кто старший группы? – спросил он одного из бойцов.

Тот нехотя поднялся с земли и со злостью посмотрел на него.

– Чего кричишь, сержант! Вон, лейтенант. Он у нас старший, – ответил он и указал в сторону дерева, в тени которого лежал человек.

Рядом с офицером стояли его сапоги и белели сохнущие на солнце портянки. Тарасов подошел к офицеру и посмотрел на него. Тот явно не спал, но открывать глаза, по-видимому, не хотел. На его гимнастерке были черные петлицы инженерных войск.

– Товарищ лейтенант! Согласно приказу командира роты, ваша группа поступает в мое распоряжение. Поднимайте людей и следуйте за мной.

– Это куда, сержант? – недовольно спросил он Тарасова, открыв глаза.