Книга Мой хозяин дракон - Оливия Штерн

– Принесите мне что-нибудь? Хочу пораньше закончить.

Мне обещали принести, и я наконец осталась одна.

Я уселась прямо на полу, привалившись спиной к прохладной стене, и закрыла глаза. В голове снова царил сумбур: вспоминались последние дни отца, санна Теодора, то, как мне в собственном доме набросили на голову мешок, схватили и куда-то повезли… Ледяные глаза мага, который меня купил. И то, что со мной сделал умирающий от ран дракон. Накатила тоска. Кто я здесь? Так, пустое место и лишние рабочие руки. А где-то там моя мачеха, убийца, наслаждается жизнью, пьет по утрам кофе с бисквитами и распоряжается нашей прислугой. Я невольно всхлипнула. Горячая капля скользнула с ресниц, покатилась вниз по щеке… И тут же была осторожно вытерта чьим-то горячим прикосновением.

Заходясь в немом вопле, я уставилась в желтые глаза с узким вертикальным зрачком. Господи, да как же?.. Он что, совсем бесшумно ходит? И куда он дел свою невесту?

А лорд-дракон сидел совсем рядом на корточках и смотрел на меня, чуть склонив голову к плечу. И молчал, только сильнее сжимал губы.

– Вы… – с трудом выдохнула я, – что вы тут…

– Ты мне солгала, – тихо сказал он. – Ты не невеста Фейдерлина. Фейдерлин не стал бы свою женщину заставлять работать.

– Что плохого в работе? – промямлила я.

А сама, словно напрочь потеряв рассудок, смотрела прямо в эти бушующие потоки чистого золота. Он мог заставить меня делать все, что угодно, забрать мою волю, как тогда, ночью.

– Ничего плохого, – лорд улыбнулся уголком рта, – но работа бывает разной. Хочешь, я дам тебе другую?

– А что я должна буду предложить вам взамен?

Золото сменилось цветом раскаленных углей.

– Это ведь ты вроде как лежишь овощем, потеряв рассудок, да?

Тут мне стало просто страшно. Как же быстро… он меня нашел, как быстро догадался. И что теперь? Кто мне поможет? Что я скажу Фейдерлину?!

– Вижу, что ты, – невозмутимо продолжил лорд-дракон. – Фейдерлин мне солгал. Как интересно…

И умолк. Затем протянул руку и еще раз коснулся моей щеки. Я отпрянула и стукнулась затылком о стену. Он хмуро смотрел на меня, но огонь во взгляде снова сменился жидким золотом. А я совершенно неуместно обратила внимание на то, какие у него пушистые черные ресницы. Ну просто на зависть любой красавице. И еще заметила старый шрам на шее, вдоль горла, как будто там когда-то была рваная рана.

– Ладно, – вдруг сказал он, поднимаясь, – продолжай работать. Чего расселась?

Он отряхнул руки, как будто хотел стереть с пальцев следы прикосновений ко мне, сердито посмотрел сверху вниз, а затем развернулся и пошел прочь. Совершенно неслышно. А я сдержала порыв запустить ему вслед мокрой грязной тряпкой. Уж не знаю, почему мне так этого хотелось.

– Женишься – Катрина тебе покажет, – процедила сквозь зубы.

А дракон неожиданно услышал, обернулся, обжигая вязкой зеленью во взгляде.

– Непременно женюсь, таури, не переживай. Всему свое время.

И зашагал дальше, насвистывая себе под нос какую-то незатейливую мелодию.

Следующие два дня слились для меня в нескончаемую карусель, от катания на которой начало ощутимо тошнить. Мы приводили замок в порядок. Мыли, скребли, протирали, мели, собирали вездесущую пыль. Обедала я с прочей прислугой. Ташка буравила меня взглядом, однако больше не подходила. Прочие не проявляли ко мне особого интереса, хотя… Зашедший на кухню дракон, один из клана, внезапно долго меня рассматривал, неприятно так, плотоядно, и я уже не знала, куда деваться, когда к парню подошла Левия и что-то быстро ему сказала. Лицо дракона – такое приятное, открытое, при этом исказилось необузданной злобой, из-под вздернутой верхней губы показались острые зубы… Он резко развернулся и ушел. А Левия поторопила: мол, не сидим без дела, продолжаем работать, девушки.

Единственное, что меня радовало, так это то, что ни Фейдерлин, ни лорд-дракон меня больше не тревожили. Сомнительная радость! Я ведь хотела договориться о помощи с магом, а он как будто забыл обо мне. И я уже не знала, что и от кого ожидать.

Под конец третьего дня уборки я была готова взвыть. Спину ломило, руки болели. Я слишком много тяжестей таскала за это время, к такому быстро не привыкнешь. И в самом деле было тошно от этого тяжелого и нескончаемого труда. Конечно, в душе я поклялась себе, что все вынесу, что вернусь и отомщу Теодоре, но одно дело – давать высокопарные клятвы, которые никто не слышит, и совсем другое дело – не позабыть о них, когда едва доходишь до кровати и выхода из сложившейся ситуации не видишь.

Я утешала себя только тем, что теперь неплохо знаю замок. Я запомнила, где комнаты Катрины, Лиара. Где крыло, которое полностью занял клан. Он, к слову, был немногочисленным, два десятка молодых драконов. Я узнала и то, что лорд-дракон – это единственный дракон в клане, которому доступна магия. Поэтому полноценно оборонять остров они могут только с ним, и он же срывается в бой первым, отбрасывая варгов не только своим огнем, клыками и когтями, но еще и волной магии. Прочие юные драконы ходили с ним, скорее, чтобы прикрыть спину. Ну и рвать на части тех варгов, кто уцелел после атаки лорда.

Сам же Арктур занимал еще одно крыло, в которое ход мне был закрыт. Туда вообще мало кого допускали из прислуги. Да не очень-то хотелось, если честно. Лорд-дракон по-прежнему вызывал во мне острое чувство несправедливости в мироустройстве: убийственно красивая тварь, которая живет за счет убитых и едва не убила меня. Что у нас может быть общего? Да ничего, конечно же, кроме того единственного и первого моего поцелуя.

И я как будто снова проваливалась в ту ночь, когда тонула в мягкой зелени драконьих глаз и когда его руки так нежно ласкали меня. Когда он чуть не овладел мной. А что, если бы я не соврала ему про Фейдерлина?

При этих мыслях я обычно содрогалась и клялась себе выбросить из головы эти воспоминания. Но ничего нельзя было выбросить: ни позорного помоста, на котором я очутилась стараниями мачехи, ни зубастой твари, израненной, покрытой клочьями тьмы, ни того поцелуя, ни прикосновения к моей щеке сильных и шершавых пальцев, ни объятий мага. Все это теперь стало моим навсегда, и что с этим делать, я совершенно не знала. От этого тоже было тошно и тоскливо, страх и сомнения сжимали когтями, полосуя мое бедное сердечко, и не отпускало чувство, что я постепенно проваливаюсь в западню, откуда самой не выбраться.

Поэтому, когда нас отпустили чуточку раньше, не затемно, а на закате, я отыскала Айту. Она была приставлена к наведению порядка в оранжерее и занималась тем, что пропалывала очередную клумбу с яркими петуньями.

– Санна Кора! – Девочка поднялась, отряхнула подол и кинулась ко мне в объятия.

Едва доставая мне до подмышки, она обхватила меня руками, прижалась головой к груди. А я… я с удовольствием отметила, что она немного поправилась и на слегка округлившихся щеках обозначились ямочки.