Книга Волчица для императора чудовищ - Александра Ибис

***

Когда император закончил свой рассказ, я обнаружила, что перебираю в руках его мною же и острижённые чёрные нити волос, а он мне это отчего-то позволяет. На сей раз, мужчина не помешал мне слезть с его колен и отойти в сторону – я не решилась сесть рядом. Я… смотрела на него.

Ригитан, стоило мне уйти, упёр локти в колени. Я вспомнила, что он назвал это место, эту маленькую уютную сказку, «Комнатой скорби». Мне стало понятно, почему: сильное, несгибаемое, красивое чудовище, которого ненавидят во всех девяти белых королевствах и, возможно, даже где-то на территории его собственной империи, хотелось… пожалеть. Вновь запустить пальцы в столь привлекающие меня волосы, прижать к своей груди, ощутить его тепло и поделиться своим. Возможно, это всё моё воображение, которое всегда было непозволительно развитым для деревенской девчонки, но я отчётливо увидела за его согбенной спиной её. Рыжую, красивую женщину, с печалью в голубых глазах. Я видела, как она обнимает его, как любит, как хочет ему что-то сказать, но как будто одёргивает себя. Я нарисовала её себе чуть более взрослой, чем Арлана. Маму трёх моих навязанных врагов.

- Почему вы привели меня сюда? – осторожно спросила я, чувствуя, как моё лицо искажает от неконтролируемой жалости, словно я смотрю не на императора-врага, у которого всегда было всё, чего не было у меня, а на побитого жизнью уличного щенка. – Туда, где вам тяжело находиться, где вы такой…

Я хотела сказать «беззащитный», но подавилась этим словом. Он не беззащитный.

- Какой? – император резко вскинул голову.

- Человечный, - испуганно выдохнула я, так как зверь внутри почувствовал исходящую опасность раньше человеческого тела. Ригитан выглядел спокойно, но определённо был готов напасть в любой момент.

- Не лучший способ доказать, что вы бесчувственный монстр, - выдала я. – Что мне не следует и пытаться бороться.

- За меня? – он усмехнулся.

- Вы прекрасно знаете, что дело не только в вас.

Во рту внезапно пересохло. Мы смотрели друг на друга, при этом я была выше него. Я стояла, он сидел. Мои глаза были неестественно жёлтыми, изменёнными против моей воли, его – цвета понравившейся мне сладкой карамели, никак не соответствующей его натуре. Мы были двумя разными чудовищами. Я почему-то тяжёло дышала.

Император сорвался с места, остановившись практически вплотную ко мне. Его рука медленно подняла мою ладонь и поднесла к обжигающе горячим губам, словно я была придворной леди. В комнату постучали.

- Предыдущие покои моих фавориток не имели кабинета, - удерживая мою руку, сказал мужчина. – Рафаэль сказал, что ты любишь истории и что тебе нравится учиться. С сегодняшнего дня, будешь заниматься здесь. К тебе будут приходить учителя, а ещё я приставил охрану. Они проведут тебя, куда потребуется, когда понадобиться.

Он погладил мою ладонь большим пальцем и отстранился. Когда Ригитан покинул комнату, вошёл невысокий человек, почти старик, а прежде чем дверь закрылась, я увидела уже знакомых мне двух воинов, что были при Рафаэле.

Так я стала заниматься в главной сокровищнице императора, хранилище историй и сердце его матери, которую он, что бы ни думал, любил, так как так рассказывать о ней, как говорил он, с теплом и болью, мог только любивший сын.

Глава 7. О болезни, яде и предательствах

Прошло две недели из моего декабрьского срока пребывания в империи, а я так больше и не видела императора. Если, проживая в покоях Рафаэля, я точно знала хотя бы то, что мне предстоит познакомиться с его братом, то сейчас, постоянно находящаяся в обществе охраны и учителей, я не представляла, что должна делать дальше. Далеко за стенами дворца была война, смерть, те, против кого я должна бороться, и те, кому я должна служить, а я… Я купалась в роскоши: спала на огромной кровати, ела из золотых тарелок, носила шелка. Я чувствовала, что поступаю неправильно, но… мне так нравилось то, что представало перед глазами каждый день.

Моими учителями были лорды и леди. Люди умнее меня, образованнее, лучше… Они не вызывали страха: они вызывали взбудораженный трепет. Они не отмахивались от вопросов – они слушали и отвечали на них.

У меня почти не было времени на сны, но когда такие моменты наступали, просыпаясь в ночи от очередного кошмара, порождённого моими воспоминаниями, переживаниями и совестью, я не старалась вновь заснуть: я училась, доставая из-под подушки книги, что взяла из старого кабинета императрицы. Выделенные мне комнаты были меньше тех, что принадлежали Рафаэлю и императору, в них, как и сказал Ригитан, не было кабинета, но даже так они казались мне огромными и роскошными, хотя, по словам даже охраны, были простейшими. Две комнаты: спальня и гостиная. Стены из камня, без рисунков, словно я оказалась в древних пещерах. Такое впечатление усиливал камин в гостиной, пред которым лежала медвежья шкура. Я устраивалась на ней и тренировалась в чтении. Вслух, про себя, но я старалась заставить себя сложить буквы и слоги в слова, хотя многие просто не могла узнать. Я осторожно подчёркивала их тонким угольком.

В ту ночь разразилась страшная гроза. За окном стучало и гремело, и, едва я прикрывала веки, как видела огонь пожара, разгоревшегося от магических огненных шариков чернокнижников. Я слышала скулёж горящих заживо оборотней и видела себя, придавленную мёртвыми телами воинов врага. Они повалили меня на землю, и мне пришлось отбиваться зубами и когтями, стараясь в лежачем положении перекинуться в волчицу. Одного удалось пришибить лапой, другому прокусить горло, но откуда-то стороны прилетело отшвырнутое тело, и меня придавили три мертвеца. Их кровь заливала мне глаза и рот.

Я заорала, запутавшись в одеяле и свалившись с постели. Длиннющее одеяло на пуху смягчила моё падение на холодный камень. Я испуганно таращилась на серый, в ночной темноте казавшийся чёрным потолок. Никаких трупов. Никакого сражения. Это уже прошло.

Но лишь для меня: для других эта война продолжалась, хотя я знала, что Рафаэль старался избегать крупных сражений и нападать преимущественно на воинов-магов, а не на оборотней. Но их приходилось ранить. Это я знала от него самого и от Арланы. Ригитан не появлялся, хотя все учителя для меня были отобраны лично им, и ему докладывали о моих успехах и передвижениях. Однако заставить его видеться со мной… никто был не в силах. Арлана переживала из-за своей помолвки, Рафаэль – из-за войны. Они тоже постоянно пропадали, потому не могли следить за моим общением с их братом. Когда я спросила, как Рафаэлю удавалось выделять мне время до этого, он отмахивался, мол, нечего мне этим голову забивать, лучше учиться и быть готовой к тому, что его братец что-нибудь выкинет.

Я завязала волосы в хвост, накинула поверх ночной рубашки мягкий халат и вышла в гостиную. Огонь в моём камине, как всегда горел: к моим крикам по ночам все уже привыкли, и домашнее тепло ожидало меня. Однако не успела я устроиться на шкуре с книгой сказок, как дверь в мои покои резко распахнулась, и я увидела мокрого с головы до ног Рафаэля, с рук которого на пол капала алая кровь вместе с водой.