Книга Цветущий сад - Маргарет Пембертон

Чипс бросил трубку и посмотрел на часы. Было около половины десятого. Глория никогда не вставала раньше полудня. Если ее комната пуста, значит, она не ночевала в отеле. Он смахнул газеты со стола, бросил их в мусорную корзину и сел задумавшись. Мало кто знал об этом, но он никогда ничего не предпринимал не подумав. Пока он размышлял, в гостиной его терпеливо ожидали два главных помощника, желающие поговорить с ним, прежде чем он уедет в Сити-Холл.

Чипс женился на Глории не в припадке безумной любви, а вполне сознавая, что делает. Он никогда не считался дураком и, конечно, не стремился прослыть таковым под старость. После смерти жены у него было много женщин. Он обладал неукротимой энергией и жаждой жизни. Женщины являлись для него такой же потребностью, как еда и питье. С годами он не потерял вкус ко всем удовольствиям жизни. Глория оказалась намного счастливее других молодых женщин, имеющих богатых пожилых мужей. По крайней мере он был все еще хоть куда в постели. Иногда Чипс сам этому удивлялся.

Он женился на Глории, потому что в шестьдесят пять в нем вновь проснулись честолюбивые стремления. После почти тридцатилетнего перерыва он снова стал мэром своего родного города. Жена была нужна ему в качестве украшения. Кроме того, необходимо было как-то погасить возможный скандал. Бостонцы могли неодобрительно отнестись к тому, что неженатый мэр спит с молодыми красотками, которые годятся ему во внучки. Однако Чипс не собирался отказываться от любимых развлечений. Если нельзя потворствовать своим желаниям тайно, он сделает это открыто. Он снова женится и будет наслаждаться радостями жизни с благословения церкви. Их сочетал браком сам кардинал. Во время службы Чипс с трудом сохранял спокойствие. Он знал, что кардинал весьма неохотно согласился совершить обряд, но поскольку у него не было серьезных оснований отказать, он молча уступил, чтобы дело не получило неблаговидную огласку.

Чипс впервые встретил Глорию в придорожной закусочной, где она служила официанткой. Поскольку даже для самых преданных его сторонников его женитьба на ней вряд ли была приемлемой, Чипс с присущей ему находчивостью создал для нее приличную легенду. В соответствии с ней она была сиротой, последним ребенком в семье, корни которой уходили к тем временам, когда Лос-Анджелес назывался Эль Пуэбло де Нуестра Синьора ле Рейна де лос Анджелес де Поркинкула. Ее воспитал дядя, который вел затворнический образ жизни. Отшельник почти ни с кем не поддерживал отношений, окутанный сплошной тайной. Эта невероятная история выдержала испытание временем. Если даже кто-то и сомневался, была ли Глория О'Шогнесси именно той, за кого выдавала себя, у него никогда не хватало смелости высказать свои подозрения.

Женитьба была для Чипса средством достижения цели в политической карьере. С Глорией в обнимку в глазах избирателей он казался лет на двадцать моложе. Единственное, чего он опасался, так это газетных сплетен по поводу любовных связей жены на стороне. Произойди такое, он сразу перестанет быть крутым бесшабашным парнем из Норс-Энда и превратится в обыкновенного старого доверчивого дурака.

Беспечные прогулки Глории по магазинам Нью-Йорка явно затянулись. Пора бы ей вернуться в Бостон и приступить к роли любящей жены. Ее нежелание жить там наводило на неприятные мысли. Если он хочет знать, кто увивается за ней в Нью-Йорке, надо попробовать выяснить это весьма деликатным способом. Он снова снял трубку телефона и набрал номер, который никогда нигде не записывал, даже в своей секретной записной книжке.

— Привет, Чипс! Рад слышать тебя! — раздался гулкий мужской голос. — Твое имя снова замелькало на страницах газет.

— Работаю на благо отечества, — сухо ответил Чипс. — Долг прежде всего. Отставка была бы весьма желанной, но общество снова требует моего участия в выборах.

— Безмозглые ослы! — выругался его собеседник. — Зачем я тебе понадобился?

— Мне нужна полная информация о поведении моей жены за последние две недели. Она провела их в Нью-Йорке, желая пополнить свой гардероб и порастрясти мой банковский счет.

— И ты желаешь знать, какие покупки она делала днем и ночью?

— Совершенно верно. И как расплачивалась — наличными или каким-то иным способом.

Послышалось сдержанное хихиканье.

— Говорил я тебе, что ты слишком много на себя берешь, старый козел. Двадцатитрехлетние не годятся для души. Они возбуждают слишком сильное сердцебиение.

— Слава Богу, они возбуждают кое-что еще.

Раздался громкий смех.

— Хорошо, я постараюсь узнать о ночных похождениях твоей женушки и сообщу тебе немедленно.

— Благодарю.

Чипс положил трубку. К концу недели он так прижмет Глорию, что та не сможет поехать никуда дальше Бруклина без вооруженной охраны. Он открыл дверь, пригласил своих помощников и внимательно выслушал их, пока камердинер накидывал ему на плечи тяжелую каракулевую шубу.

— Мы хотели поговорить о докерах, мэр. Их голоса имеют существенное значение, но мы не можем обсуждать этот вопрос в Сити-Холле в присутствии Шона Флинна, сующего нос в каждую замочную скважину.

— Считайте, что голоса докеров у нас в кармане, — самодовольно заявил Чипс, надевая серую велюровую шляпу, которая больше подходила главарю мафии, чем мэру.

— Они начинают кампанию против вас и собираются дать яростный бой, гораздо более жестокий, чем в прошлый раз.

— Я привык к жестоким битвам, — сказал Чипс, взяв в руки черную трость. — Они доставляют мне удовольствие.

Он быстро вышел, и помощники поспешили следом, все еще пытаясь заставить его выслушать их.

— Генри Мортимер, репортер «Глоб», говорит, что слово «взяточничество» уже было использовано. Если бы «Глоб» изменил…

— Они выдвигают кандидата, который намерен обойтись без опеки боссов и в корне изменить политику местных властей…

Чипс сел в сверкающий черный седан. Его помощники направились к «форду». Чипс больше всего любил этот момент в начале рабочего дня. Его шофер имел строгие инструкции не замедлять хода перед пешеходами, уличным транспортом и прочими незначительными препятствиями. По обеим сторонам капота развевались флажки, почти непрерывно звучал предупредительный сигнал, когда Чипс О'Шогнесси торжественно направлялся в центр своего королевства. Сопровождай его каждое утро отряд всадников в медных латах, он был бы еще счастливее. Пожалуй, он опоздал родиться, размышлял Чипс. Ему бы следовало быть римским императором или монгольским завоевателем. Он был убежден, что в его жилах течет кровь ирландских королей, и потому вел себя соответствующим образом. С присущей ему энергией и способностями он очень эффектно обставлял свое прибытие в Сити-Холл и принимался за муниципальные дела, как правило, не считаясь с чьим-либо мнением, кроме своего.

Он долго добивался власти, но еще не насладился ею в полной мере. Он начинал, будучи самым молодым мэром, и у него не было даже своего офиса. Будущее манило его неограниченными возможностями, и в те головокружительные дни не нашлось бы мужчины или женщины, которые не верили бы, что он снова победит на выборах. Не то чтобы все хотели этого. Многие были против того, чтобы городом командовал этот мягкий на вид, но безжалостный диктатор, который пришел к власти с помощью местных воротил. Все надеялись, что с диктаторством будет покончено, по крайней мере в следующие четыре года. Снятие Чипсом своей кандидатуры за несколько часов до проведения голосования повергло город в оцепенение. Старый Фергус Конвей даже скончался от удара, а его вдова публично возложила вину за это на Чипса О'Шогнесси. С его же стороны не последовало никаких вразумительных объяснений.