Книга Победа для Гладиатора - Алекс Чер

— Я же тебе прикол не рассказала, — перебиваю. Я и так всё про себя знаю. Без Ленкиных язвительных формулировок. — Как я до дому добралась.

— Ты же сказала, сама себе вызвала такси.

— Я-то вызвала. Только выскочила на улицу, вижу — белая машина. Села и командую: поехали. Мужик за рулём покосился на меня, но поехал, куда говорю. Едем и как-то неуютно мне. И он нервно закуривает.

— Ну? — подпрыгивает на стуле от нетерпения Ленка.

— Гну! Оказалось, вообще ни разу не такси. Мужик к мамане приезжал. Но она его так достала, что он свалил, решил дома напиться в одиночестве, но замешкался. А тут я выскакиваю вся такая нарядная. И в машину к нему на всех парах.

— Я даже боюсь представить его лицо, — смеётся Ленка, и Ванька привычно подпрыгивает у неё на руках, но беззаботно посапывает.

— В общем, пожалел он меня, до дому довёз. Даже визитку оставил на всякий случай, — я подаю брошенный на холодильник прямоугольник.

— Мн-н-н… — тянет Ленка важно. — Глава отдела по элитной недвижимости Станислав Шувалов. Симпатичный хоть?

— Приятный, — отмахиваюсь, значительно преуменьшая его достоинства.

— И что, даже ничего не предложил?

— Предложил, — передразниваю я ехидную Ленкину мордочку. — Напиться вместе. Но мне что-то было совсем не до него.

— А я бы на твоём месте, наоборот, замутила с этим Стасиком. И забыла этого мудацкого Берга. А вдруг сложится? Если мужик нормальный.

— Да кто ж его знает, нормальный он или нет, — вздыхаю я.

— Пока не попробуешь и не узнаешь, — прищуривается опытная Ленка.

«Может, и стоит попробовать, — задумываюсь я. — Чем чёрт не шутит». Хоть я и не вспомнила-то про этого Стаса за праздники ни разу. Но позвоню. Правда, почему бы и нет? Вот только самые насущные вопросы решу. А самое важное дело у меня пока одно: забрать у Гремлина свои деньги. Во что бы то ни стало забрать.

И прямо с завтрашнего утра я этим и займусь.

18. Алекс

В пустой квартире темно и тихо.

Ночь - время для расслабления. Мысли текут свободно и прихотливо. Они не подчиняются дневной гонке, не тонут в ворохе информации, сводок, деловых переговоров. И я сегодня не упал лицом в подушку, не отключился, хотя измотался, как всегда. Брожу по квадратным метрам в одиночестве.

Отдых с Ефремовичем - шокотерапия и анестезия в одном флаконе. Я пил - и мне всё было фиолетово. Наденька пошла к чёрту, уехала на деловую встречу сама - благо такси приезжает и в такую глушь. Она пыталась. Да, о как она пыталась вытянуть меня из «тёмного леса», но я как настоящий партизан не сдался.

Может, она рискнула бы остаться, но я был «в стельку», а вездесущий и галантный Ефремович на подпитии, ухаживающий плотно и почти навязчиво, сыграл мне на руку: к вечеру Наденька выкинула белый флаг и предпочла убраться в гордом одиночестве, чем рисковать собственным «целомудрием».

А потом пьяный бред, вынимающие душу разговоры, слёзы Ефремовича и космическая дыра у меня в груди. Уже ни горечи, ни боли, ни разочарований - воспоминаний слишком много.

А после - слишком много работы. Полный игнор со стороны Наденьки. Наверно, дуется. Но слишком много работы - железобетонный аргумент. На самом деле я просто её не хочу - эту женщину, которой я обязан многим. Да, я сволочь. Скотина. И ничуть не тревожусь по этому поводу.

Я подхожу к огромному, во всю стену, окну. Смотрю на город, что тонет в снегу и устало подмигивает огнями. Мегаполис никогда не спит. И даже глубокой ночью продолжает жить, дышать, светиться окнами многоэтажек.

Чёртова девчонка не идёт из головы. Вот её я хочу. С ней я вдруг почувствовал себя живым. Взбудораженным. Готовым на безумства. На импульсивные порывы.

Я и забыл, как это - быть живым. Погряз в финансовых отчётах, постоянном контроле, бесконечных делах. Бизнес - хорошая штука, но с ним перестаёшь быть человеком. Становишься личностью, на которую все смотрят, равняются, оглядываются и ждут, когда сделаешь неправильный шаг. Восхищаются, ненавидят, мечтают поиметь.

Наливаю в стакан коньяк - немного, чтобы расслабиться. Отбрасываю назад упрямую прядь, что вечно норовит упасть на глаза. Вика. Виктория. Победа. Только от одного имени сладко ноет в паху.

Зацепила. Разбудила то глубокое, истинное, что дремало во мне, подавлялось и со временем и вовсе заснуло крепким сном. Череда легкодоступных женщин не обостряет чувства, а притупляет их.

Когда-то, в прошлой жизни, я был другим. Юным, порывистым, необузданным. Диким зверем, тем настоящим ощущением самого себя, что я и сейчас чувствую где-то глубоко внутри. Олимпийским факелом, что вспыхивал до небес и готов был сжечь дотла себя и других.

Когда-то я любил так, что терял голову. Моя ошибка номер один. Мы вместе ходили в школу, жили в одном дворе. Её звали кратко - Лика.

Я думал, это любовь всей жизни. Для меня. Для неё. Она была моей первой и единственной. Мы целовались в подворотнях до припухших губ. Ходили шальные и счастливые. Мы любили друг друга на стареньком скрипучем диване, познавали друг друга - двое сумасшедших, с отказавшими тормозами.

Мы мечтали, прижавшись друг к другу голыми телами, мокрыми от пота, как пройдут годы, а мы всегда будем вместе - выучимся, поженимся, родим детей.

А потом Лика резко выросла. Пока я служил в армии, она почувствовала вкус совсем другой жизни - сытой, богатой. Это было даже не предательство, а холодный расчёт. Осознанный выбор.

- Прости, - сказала мне она, и по её глазам, удивительно ясным, я видел: Лика не жалеет.

Променяла меня на толстосума, успешного, перспективного. Время продавленных диванов ушло. Девочка познала вкус денег. Но тогда я не мог её понять, не мог смириться и принять реальность.

Казалось, мир рухнул. Мир стал другим. И в нем больше не было моей Лики, той, что целовала меня шершавыми губами и прижималась острыми грудками. А была невероятно красивая, знающая себе цену Анжелика, научившаяся сантиметром отмерять чувства и ставить ценники на свои прелести.

Что мог дать этой Анжелике сирота, воспитанный бабушкой?

И я тогда слетел с катушек. Поклялся, что настанет день, и Лика пожалеет. Приползёт на коленях. И тогда я припомню ей слова, брошенные мне в лицо, скажу холодно: «Прости» - и пройду мимо.

Пусть я ничего не имел за душой, кроме бурлящей ярости, молодого сильного тела, азарта да сумасшедшей самоотдачи. Мне и этого хватило. Жизнь покатилась огромным шаром, завертелась огненным колесом.

Я стал участвовать в подпольных боях без правил. Первые деньги, которые тогда казались баснословными. И эти будоражащие кровь крики толпы, скандирующей моё имя:

Алекс Берг! Алекс Берг! Айсберг!

Воин, развлекающий толпу в смертельных поединках. Гладиатор, рождённый драться. И как тысячи лет назад: красиво убить или красиво умереть - у меня не было другого пути.