Книга Наперекор - Марта Крон

Интересно… что она сейчас делает? Во что одета?

— Ян, проснись! Приехали.

В мою голову летит подушка, и следом я слышу хриплый смех Барсова-старшего. Вот кому скажешь, что этот всегда строгий дядька хихикает и закидывает сына фантиками от конфет – ни за что не поверят. Оно и понятно. Генеральный директор только наедине со мной превращается в сумасшедшего чудика.

— Пап, – сердито бросаю я, отряхиваясь от мусора.

— Не хнычь, неженка, – выходит из купе родитель. – Закажи мне машину, – приказывает напоследок и снова возвращает титановый облик.

Проводив отца и удостоверившись, что он доедет до дома в комфорте, спокойно еду в офис.

Ещё на входе замечаю, как втягивают головы сотрудники, и со скоростью вируса распространяется новость, что Барсов вернулся.

Обвожу толпу недовольным взглядом. Ненавижу трусость в любых её проявлениях. Я всего лишь мимо иду, а они уже к полу жмутся.

Здороваюсь с секретаршей, заказываю горячий кофе и как подкошенный падаю в кресло.

Включаю ноутбук и не успеваю сделать глоток пробуждающего напитка, сваренного помощницей, как дверь с грохотом открывается, и в кабинет вваливаются мои верные друзья.

— Ты ж вечером хотел вернуться! – бросает вместо приветствия Гена.

— Не стали тянуть. Дожали их утром.

— Где батя? – интересуется Игорь.

— Уехал по делам.

Жму руки каждому и снова беру чашку с кофе.

Вырубает сильно и надо что-то с этим делать. Ещё много работы.

— Лучше поставь чашку обратно. А то выльешь на себя и обожжёшься, – присаживается напротив меня Глеб.

Приподнимаю бровь.

На стол прямо передо мной падает папка. Читаю название.

«Вольская Мила Андреевна»

Делаю, как советует друг, и ставлю чашку на край стола.

Я весь в предвкушении. Эту информацию ждал. Очень ждал. Глушил все предположения и догадки на корню. Вот сейчас. Сейчас я узнаю, что же из себя представляет Вольская. Сейчас я удостоверюсь, что она не стоит моего внимания, моих мыслей и того странного чувства, что жрёт меня изнутри. Беру бумаги в руки и уже открываю, как слова Глеба заставляют насторожиться:

— Сочувствую тебе, мужик.

Глава 11

ЯН.

Перевожу взгляд на предоставленные данные и старательно вчитываюсь, чтобы не пропустить ни одной детали. С каждым просмотренным пунктом моё горло начинает судорожно сжиматься, испытывая нарастающую сухость, и мне приходится хрипло откашливаться, чтобы остановить болезненное першение.

Отметаю всю шелуху, которая и так видна невооружённым взглядом, и цепляюсь за строчки, которые запускают моё сердце в режим повышенной активности.

— Не замужем. Детей нет.

Да. Кольца не заметил.

— Машина в кредите.

Это вот про ту, сломавшуюся на парковке? Надо будет заглянуть в этот автосалон и всем там бошки поотрывать! Чего девке подсунули?

— Квартира в ипотеке.

Ого. Солидная сумма. Зачем ей три комнаты? Живёт с кем-то?

— Закрытые кредиты на бытовую технику и на услуги ремонта в двух квартирах (своей и родителей).

Твою ж мать!! Она ещё и на семью умудряется деньги выделять…

— Ежемесячное снятие денежных средств с собственного банковского счёта в Лондоне и мгновенная оплата аренды жилья, в котором объект проживала одна в течение двух лет.

Спокойно. Это ни о чём не говорит.

— Бесперебойная оплата налогов.

— Отсутствие долгов.

Ну просто кристальная честность.

По собранным материалам выяснено, что объект до своего отъезда из России долгое время сожительствовала с мужчиной двадцати пяти лет (Жданов Тимофей Аркадьевич). Далее в серьёзных отношениях ни с кем не замечена.

Отлично. Свободна, значит…

На предыдущем месте работы заявлена как: исполнительная, организованная, коммуникабельная, в перспективе лидерские качества.

Я и так это понял. Спасибо, что решили добить.

Закрываю папку. Поднимаю глаза на друзей и даже в тишине понимаю, что ситуация в прямом смысле неоднозначная.

В голове всплывает мой голос:

«Дерзкий язычок… длинные ножки… умело раздвинула…»

Мля. Я попал.

— Что будешь с этим делать? – сострадающим тоном спрашивает Глеб.

— По-хорошему бы извиниться… — опережает мой ответ Гена.

— Всем, – чешет затылок Игорь.

Мы синхронно устремляем на него свои нахмурившиеся взоры.

— Хреново получилось… Сначала опустили, потом промолчали… не заступились., – продолжает мысль Березин.

— Да. Не по-мужски. Девчонка, как ни крути, порядочная оказалась, – поддерживает Глеб.

— За всех отдуваться не буду, – предупреждаю я и, приняв во внимание скупые кивки, сжимаю двумя пальцами переносицу. – А за себя отвечу.

Не проходит и минуты, как я выгоняю гонцов плохих вестей за пределы своей территории, а то не сдержусь и отрублю всем головы, позабыв, что они мои лучшие друзья.

Я бы очень хотел быть сейчас бесстрастным, но совесть беспощадно вгрызлась мне в горло, вынуждая признать себя виноватым.

Прокручиваю в памяти тот момент, когда обернулся и увидел её глаза. Тогда я испытал шок. Сейчас шок двойной.

Мила выдержала это испытание, это унижение, эту обиду достойно. По-человечески. Никакой грязи. Никакой жести. Никакой мести.

Тогда меня это взбесило. Её равнодушие. Её отчуждённость.

Продолжала работать, снова и снова смотря, как свободно ходят её обидчики. Каждый день натыкаясь на каждого из нас, хрупкая с виду девушка выносливо пропускала через себя наши взгляды, слова и даже приказы. Мои. Все мои издёвки, все ярлыки, что я повесил, не удосужившись проверить подноготную… все желчные слова, вылитые на её голову. Из всего вышла чистой.

А я… чувствую себя полностью обгаженным. Самим собой. Запятнан собственной желчью.

Вот и раскрылась её особенность. Её нравственность. Её неподкупность. Её истинность.

Вот к чему тянет. Вот откуда берётся это желание заполучить её. Качества, которые имеет только Мила. Ни одна женщина за всю мою жизнь не смогла раскрыть в себе эту совокупность.

Мама была такой…

Сильной. Закалённой. Прямолинейной.

Именно это заставляет у Барсовых перебить дыхание. Это жёсткой хваткой сжимает нам сердце и яйца.