Книга Слуги зла - Максим Далин

— Сопляк, — усмехнулся Клык. — Ты что, в бой свою крысу потащишь? Не жалко друга? Ведь выронишь в рукопашной, а ее затопчут.

— Где я ее оставлю? Она же с детства у меня за пазухой живет, она еще лысая была, когда я ее взял. Я ее в шахту всегда с собой носил. Они вибрацию чуют и на газ реагируют лучше нашего, и вообще… — Арш вздохнул. — Пойду выпущу ее… только она же обратно придет.

Он побрел прочь, а его приятели с досады на отсутствие огня затеяли возню.

— Эй, за уши не кусаться! — крикнул кто-то из темноты. Не участвующие в потасовке ели сырую конину и перекидывались злыми шуточками на человеческий счет. Арша с длинными волосами, по-человечески собранными в пучок на затылке, кокетливо взглянула на Клыка, смутилась, встретив его мрачный взгляд, и принялась подтягивать тетиву дальнобойного лука.

— Бойцы, комариная холера… звери… — проворчал Клык, отходя.

— Что? — окликнул Нетопырь. Он размещал над дорогой своих лучников. Молния сопровождал его.

— Шикарные бойцы у тебя, вот что. Зверюги, — ирония в голосе Клыка совершенно погасила досаду. — Люди, не доходя, от ужаса обгадятся. Челочки, колечки, шнурочки, хвостики, ручные крыски… Зажрались вы тут, со своими шахтами и Карадрасом.

— Они еще дети, — произнес Нетопырь негромко. — К тому же — мастера, шахтеры, рудокопы, а не солдаты… И что ж, они виноваты, что у них опыта мало?

— Конечно, нет. Опытные на Серебряной реке легли?

— Клык, Барлог побери! Они за наши горы…

— Заткнись, Нетопырь, не ори. Слушай. Стрел достаточно?

— Есть стрелы.

— Вот и славно. Стрелять твои рудокопы умеют? Им — тоже луки, хорошо бы не доводить до рукопашной, если стрелами заставим людей развернуться, будет отлично. А если их будет многовато и они попрут-таки через мост… тогда мы первые их встретим. Выбери самых толковых, чтобы нормально рубились, потом покажешь — а я пойду скажу своим пару слов.

Нетопырь выслушал удивленно и насмешливо, но не возразил, а кивнул и удалился. Клык послушал, как он приказывает кому-то поднимать наверх все наличные запасы стрел и зовет неких Змея, Искру и Полосатого, ухмыльнулся и поднялся на каменный выступ, заросший кустами, где его ждали наемники. С ними можно было не договариваться о месте встречи — их присутствие обозначили хорошо знакомый запах и голоса. В голосах не слышалось ни единой нотки нервозности или тревоги.

— …такая девочка! — говорил Хорек восхищенно. — Вы бы видели, шик! Зовут Жаба, и имя по глазам дали, глаза золотые, светятся, а вот тут вот три такие маленькие бородавочки… Да что там… а пахнет! Не поверите. И волосы по плечи.

— Вот, значит, как, — хихикнула Шпилька. — Волосы по плечи, значит. Бородавочки на щечке. И оба клыка, конечно, целы… И она тебя погрела, а? Ну разумеется, как можно устоять против Хорька…

Хорек облизнул клыки и осклабился:

— Ревнуешь, малышка?

Шпилька сморщила нос:

— Враки, как всегда враки!

— Точно, брехня! — Мелкий ткнул Хорька в бок кулаком. Тот ответил тычком же:

— Она сказала, что ей нравятся настоящие бойцы!

— Именно ты, да?!

— Вот именно я!

— Трепло!

— Это правда! — подтвердил Красавчик со смешком. — Шикарная девочка, целитель, я ее видел. Глаза чудесные, золотистые, на щеке точно бородавки, да еще какие! С пушком сверху, полжизни отдать… Пахнет запредельно. И надавала авансов Пауку, а Хорек слышал…

— Ах ты! — Хорек схватил Красавчика за шиворот, но тот изящно вывернулся и дернул Хорька за ногу. Через миг они катались по траве, пинаясь и мешая друг другу встать. — Паук! — выкрикнул Хорек, тщетно пытаясь освободиться от противника, более сильного и крупного. — Ну хоть ты им скажи!

Шпилька и Мелкий хохотали. Паук, сидящий на камне неподалеку, поднял глаза от шелкового шнурка, растянутого между пальцами в руну «жара», ухмыльнулся:

— Я ничего не видел…

— Предатель! — Красавчик отпустил Хорька и швырнул в Паука комком дерна. — Тебе наплевать на истину!

Паук ухмыльнулся еще шире:

— Мне изложение понравилось. И потом, эта красотка Жаба — та еще штучка. Мало ли что она потом Хорьку пообещала…

Хорек шлепнул его по спине ладонью:

— Ты-то все понимаешь…

Пырей и Крыса не участвовали в этой возне. Они сидели поодаль, на мху, прижавшись друг к другу, и смотрели, как догорает закат.

— Ты мне пообещай, что спустишься вниз, когда рассветет, — сказал Пырей.

— Не хочется. Да что ты, в самом деле! Мы с тобой вместе достаточно…

— Вот именно, что уже достаточно. Крыса, нам утром отколется, я чувствую. У меня всегда перед этим затылок ломит…

— У меня хороший панцирь. Я стреляю не хуже Шпильки. Мне здешний оружейник на мече лезвия поправил. Я хочу остаться.

— Тогда меня убьют. Я буду все время следить за тобой и пропущу удар.

Крыса сунула голову Пырею под мышку и глухо проговорила оттуда:

— Я уйду. Но если тебя без меня убьют, я к себе больше никого никогда не подпущу. Рожу только один раз. А когда он вырастет, откушу мизинцы до ладони и буду мстить, пока меня не убьют…

Пырей вздохнул:

— Ладно. Договорились…

— Ребята! — позвал Клык, подходя. — Подойдите поближе. Есть дело.

Когда наемники подошли и расселись вокруг, Клыку стало очень спокойно. На эту компанию он мог рассчитывать полностью. На эту компанию и Нетопырь мог бы рассчитывать полностью, если бы хоть раз имел дело с настоящими бестиями войны и понимал, что они такое, но Нетопырь был подгорный пижон, боевой опыт Нетопыря явно ограничивался патрулированием границ, поэтому он…

Впрочем, все это не важно.

Клык оглядел своих бойцов. Хорька он знал дольше всех, Хорек был ему ближе всех… но Хорек слишком эмоционален по натуре, его слишком заводят драки, ведет азарт. Это не годится… Красавчик, Мелкий, девочки… Пырей… Пырея Клык бы вообще хотел придержать около себя, чтобы в случае чего… Паук. Вот.

— Паук, — сказал Клык, вынимая из сумки брусок гремучего студня, — знаешь, что это?

Паук бросил наматывать шнурок на запястье. Кивнул:

— Догадался. Пахнет…

— Держи. Этот штырь — детонатор. Вобьешь до упора — и бросай. Рванет на счет «пять». Знаешь, зачем даю?

Паук снова кивнул:

— Для моста.

— Это если станет ясно, что иначе не выйдет. Не раньше. Понял?

— Тебе Нетопырь дал? — спросил Паук, убирая брусок в сумку.

— Нет. Шорох. Но это все равно. Ты — спокойный, ты хорошо поймешь, когда надо будет. Даже если я не смогу сказать.