Книга Макс Сагал. Контакт - Ник Никсон

Позднее в семье появилось еще трое детей: два мальчика и девочка. Сестренка с детства была болезненной и в возрасте пяти лет умерла от дифтерии. Миша тяжело переживал потерю. Сам он рос щупленьким мальчиком, в войну чуть не погиб от пневмонии — благо отец по своим каналам достал антибиотики. После войны, полагаясь на недюжинные математические способности, Миша поступил в МГУ на физфак. Помимо дружбы с цифрами, он унаследовал от отца умение сходиться с людьми и в течение жизни возвел это в недосягаемый абсолют. Михаил Сегалетов быстро стал своим в номенклатуре института и уже к концу второго курса примерил значок председателя комитета Комсомола. Через несколько лет у него был свой кабинет, а к концу магистратуры он возглавлял отдел передовых исследований теоретической физики. Женился Сегалетов трижды, все избранницы были его лаборантками. Трудно сказать точно, в какое время он начал пить. Сагал появился на свет, когда отцу перевалило за пятьдесят. Это был его последний брак и в то время он уже опрокидывал по четыреста каждый вечер вместо снотворного.

Главной страстью отца всегда была работа. Он часто задерживался допоздна, иногда оставался ночевать на кафедре, но как только выпадала возможность, мчался домой и за короткое время напивался до беспамятства. Маленький Макс в эти моменты пережидал в своей комнате, слушая, как в квартире гремит посуда, как отец говорит непонятно с кем, как падает с лестницы и кряхтит от боли, как мать уговаривает его остановиться, и как в ответ летит отборный мат. Временами отец врывался в комнату Макса и приказывал показать домашнее задание. Если находил ошибки — рвал тетради в клочья, обещая уволить его учителей. Засыпал отец где придется: на полу, на диване, на столе в своем кабинете, даже в ванной. Но самое удивительное — наутро он без единого звука вставал, умывался и шел завтракать. В ожидании приезда водителя читал газету «Правда», выглядя при этом бодро и свежо, словно только что вернулся с недельного отдыха в санатории. Эта удивительная метаморфоза поражала.

— Я домашнюю вчера проверил? — часто спрашивал он.

— Да, сказал, все хорошо, — врал Макс.

— На выходных можем съездить порыбачить на озеро. Сашка отвезет.

— Здорово.

— Договорились.

Со временем Макс начал воображать, будто по вечерам в папу вселяется злой домовой, и только сон способен прогнать его.

— Не заложил фундамент — не построишь дом.

День, когда жизнь Макса изменилась навсегда, он помнил по минутам.

Мать с утра стояла у плиты. Ароматы жаренной курицы и чеснока гуляли по коридорам квартиры. По торжественному случаю накрыли стол в большой гостиной, мама раздобыла у друзей французский коньяк, Макс надул шарики.

Черно-белый экран телевизора транслировал приземление папиного самолета. Диктор, делая длинные паузы между словами, с восторгом рассказывал о возвращении домой героя, перечисляя папины заслуги:

Орден Ленина, Звезда героя Социалистического труда…

— …И вот в его копилке новая награда — Нобелевская премия по физике, которую ему накануне вручил сам король Швеции.

Папу встречали у трапа мужчины в пальто и шапках. Каждый жал ему руку, кто-то обнимал, а один даже поцеловал.

— …эта премия — очередное доказательство триумфа советской науки. И всё благодаря таким людям, как Сегалетов Михаил Денисович — талантливым выпускникам советской физической школы. Сразу после института товарищ Сегалетов с достойным уважения рвением вступил в Коммунистическую партию, где с высоко поднятым знаменем науки следовал заветам Владимира Ленина. «Учиться, учиться и еще раз учиться». «Нельзя останавливаться на достигнутом», — добавлял к бессмертным словам Михаил Денисович. Его великое открытие многие годы будет служить человечеству верой и правдой. Главы государств мира также не остались в стороне, поздравив товарища Сегалетова. Премьер-министр Народной Республики Кампучия товарищ Сен прислал телеграмму, в которой пожелал Михаилу Денисовичу новых побед на поприще науки, а Президент Народной Республики Бенин товарищ Кереку так отозвался о великом современнике…

Поздно вечером входную дверь открыли пинком. Эхо загрохотало по квартире, прокатившись по комнатам. Двое мужчин завели отца под руки, усадили в кресло и быстро удалились.

— Надд-ья! Ннадяя!

В комнате Макса стоял большой стол с двумя приставными тумбами. В одной хранились тетради с книгами, в другой — каша из разных конструкторов: металлические детали с круглыми отверстиями, части немецкого сборного домика, рельсы и вагоны от игрушечной железной дороги. В центре стола был выдвижной ящик, в котором хранилось самое дорогое: разноцветные ручки, переводная бумага и вырезанные из журналов картинки с космическими ракетами, звездолетами и роботами. Стол привез из Европы дядя Аркадий, друг папы по работе. Тот, что значок с Лениным на груди носит. Пиджаки меняет, а значок всегда на нем. Отец говорит, к такому значку надо стремиться. Макс не понимал, зачем нужен значок и почему к нему надо стремиться.

В тот вечер он закончил рисовать эскиз робота из недавно прочитанной повести Айзека Азимова «Двухсотлетний человек». История о роботе, который стремился стать человеком, настолько ему понравилась, что он загорелся идеей склеить из бумаги и картона фигурку главного героя повести Эндрю Мартина для своей пока еще немногочисленной коллекции картонных персонажей. Образ получился далеким от первоисточника, но такой Максу нравился даже больше. У робота было три глаза — их он выкрасил в желтый; голова прямоугольником, на месте рта полоска, которая светится, когда робот говорит. Полученным результатом Макс гордился. Бумагу и картон, которые понадобятся ему для работы, планировалось раздобыть в папином кабинете. Днем мать в магазин уходит, вот Макс и стащит сколько надо, отец и не заметит.

Дверь резко распахнулась.

— Папа хочет с тобой поговорить, — на лице матери была привычная маска покорности.

Она проводила сына до гостиной, а сама осталась стоять у двери.

— Великолепная работа, — тоном телевизионного диктора сказал отец, демонстрируя Максу диплом красного цвета с непонятной надписью золотистыми буквами. — Геннниальная идея… Польза для всего мира… Потомки скажут вам спасииибо… — его зрачки перемещались очень медленно, будто плавали в мёде. — Столько лести, красивых слов. Наверное, хотели… Знают они, умеют это… Красиво как там, смокинги, платья, женщины, бриллианты… Сам коррроль руку жал…

Максу захотелось подержать в руках диплом, но он не смел попросить об этом. Вещи отца трогать нельзя, лучше уж сразу запретить себе о них мечтать, чтобы не было соблазна.

— Хочешь посмотреть ближе?

Глаза отца теряли Макса из виду, потом находили и снова надолго не задерживались. Вблизи от него пахло смесью спирта, дезодоранта и несвежей одежды.

— Мо-оое имя здесь, в центре, а это лик Альфреда Нобеля.

В желтом кружочке был портрет человека. Прямо как Ленин на значке. Текст на развороте диплома привлек внимание Макса. Слова на неведомом языке, созданные рукой волшебника-каллиграфа, завораживали. Воображение рисовало серебряные шпили дворца в изумрудном городе. Папа стоял на высоком помосте, облаченный в белый меховой плащ. К нему вышла королевская свита во главе с мудрым королем. Они кланялись папе, а король голосом диктора поздравлял его с высшей наградой королевства. Дети катались на радуге, словно по снежной горке. Ели мороженое, кричали, веселились…