Книга Хроники Книжника. Ученик - Илья Соломенный

— Ничего, кроме того, что сказал, — усмехнулся тот.

В разговор вступил Яльгорт:

— Мой брат очень недоверчив. Как, впрочем, и я. Но мы не собираемся выпытывать у тебя правду, даже если ты соврал. У нас совсем другие задачи. Завтра утром мы уедем отсюда, и продолжим свой путь. Встреча с тобой — не более чем удачная случайность, которая облегчит наши поиски.

— Вы кого-то ищете? — уточнил я, вспомнив имя, которое в общей зале назвал Едримин. Лина. Красиво звучит.

— Да, — кивнул Яльгорт, — Но это тебя не касается. Надеюсь, ты не ждешь, что мы будем откровенны по поводу своих дел? Мы пригласили тебя только потому, что сейчас ты очень упростишь наше общение с трактирщиком, не более того. Ну и еще потому, что давно не слышали такую чистую родную речь. Всегда приятно поговорить с эль… с человеком, — поправился он, — который знает наш язык.

— Но ведь вы можете говорить друг с другом? — удивился я. Братья посмотрели друг на друга и фыркнули.

— Если бы ты знал нас получше, то не задавал бы таких глупых вопросов, — ухмыляясь, пояснил Яльгорт. Дальнейших объяснений не последовало, и я решил, что сейчас самое время задавать интересующие меня вопросы.

— Вы сказали, что у меня Талант — как вы это поняли? И что это такое?

— Талант — это восприимчивость к потокам Силы, — пояснил Едримин, — Люди полагают, что к магии предрасположенность либо есть, либо ее нет. Это не совсем так. Любой человек, эльф, гном или орк — вообще любое живое существо — имеет возможность пользоваться магией. Просто у кого-то она выражена ярче, у кого-то — тусклее. Есть люди, которые безошибочно могут определить взгляд, направленный в спину — но на большее не способны. Это проявление Таланта. Есть те, кто видит в темноте лучше других — такое часто списывают на физиологию, но это не так. Это тоже Талант. Ну а те, кого вы называете магами… У них связь с потоками Силы выражена гораздо сильнее, чем у других людей. Поэтому они могут черпать из этих потоков энергию и направлять в нужное русло. Ты, судя по всему, умеешь воспринимать чужую речь как родную, и бессознательно формировать ответную реакцию.

Я задумался и задал вопрос, который напрашивался сам собой:

— А научиться делать что-то другое я могу? Останавливать арбалетные болты, или зажигать взглядом огонь?

— Судя по тому, что твой Талант достаточно четкий — можешь. Но чтобы научиться подобным вещам, придется потратить очень много времени.

— Но как вы поняли, что я маг? — не унимался я.

— Ты не маг, в полном смысле этого слова, — поправил меня Яльгорт, разливая по уже опустевшим бокалам новую порцию вина, — Если ты не лжешь нам, то и сам не понимаешь, как используешь свой Талант. А значит — не учился этому. Маги же тратят много лет на то, чтобы наладить контакт с Силой. И еще больше времени — чтобы научиться ее использовать. Это очень непростое занятие. Что до того, как мы это поняли… Мы эльфы. Ты вообще, что-нибудь знаешь о нас?

Я покачал головой.

— Кроме того, что вы долгожители — нет.

— Ожидаемо, — ухмыльнулся Яльгорт, — Каждый из эльфов обладает возможностью узреть потоки Силы. Мы также должны обучаться работе с ней, но видеть можем с самого рождения. Достаточно просто переключиться на внутреннее зрение. Этому нас учили с самого детства.

— Простите, если мой вопрос покажется вам не тактичным, — осторожно начал я, — Но я слышал, что вас осталось совсем немного. Почему так получилось?

Братья, услышав это, одновременно скривились, будто проглотили по целому лимону. Едримин проворчал какое-то ругательство и отошел к окну. Яльгорт лишь вздохнул:

— Это долгая и очень грустная история, Дангар. Возможно, если мы когда-нибудь встретимся еще раз, то расскажем тебе ее. Но не сейчас.

Я не стал настаивать, но еще несколько вопросов так и крутились на языке.

— В таком случае, могу я поинтересоваться — сколько вам лет?

— О, в этом никакого секрета нет, — усмехнулся эльф, — Среди нашего народа мы считаемся еще молодыми. Но по человеческим меркам давно должны были умереть.

— И все же, сколько это в зимах? — уточнил я, взяв за единицу принятую тут меру отсчета времени. К этому моменту я уже знал, что год в этом мире (по крайней мере — в той местности, где оказался я) длится почти в два раза больше, чем на моей родине. И хотя сезонов тут было также четыре, но длительностью они значительно отличались — длинное лето, такая же длинная зима и очень короткие осень и весна — всего по паре месяцев.

— Хм, — на секунду задумался эльф, — Мы считаем возраст вашими десятилетиями. По людским меркам нам… по триста четырнадцать лет.

Услышав такое, я сначала не поверил. Но увидев, что Яльгорт не шутит, изумленно выпучил глаза. Ничего себе! Когда мне сказали, что эльфы долгожители, я подумал, что живут они в два (ну три!) раза дольше людей.

— Но если вы считаетесь еще молодыми, — тихо произнес я, — то… какая у вас продолжительность жизни?!

— По разному, — отрезал вернувшийся к столу Едримин, — бывает тысяча лет, бывает больше. Все зависит от того, когда нас убивают.

— Не понимаю.

— Правда? — удивился эльф, — Похоже, ты действительно ничего не знаешь об этом мире… Эльфы не умирают своей смертью, мальчик. Раньше, многие тысячелетия назад, когда людей еще и в помине не было, мы заселяли все три материка. Нас были сотни миллионов, и каждый из эльфов жил столько, сколько ему хотелось! А теперь… Все упирается в то, когда вы, люди, отрежете нам голову!

Я не понял, почему Едримин так вспылил и что уж тут скрывать — испугался, когда его лицо вплотную приблизилось к моему. Я успел разглядеть клыки, появившиеся у него из под нижней губы. На мое счастье, Яльгорт одернул брата, и тот мгновенно успокоился, улыбнувшись мне.

— Прости, Дангар. Я понимаю, что ты не желаешь нам зла. Но наша история… — он с досадой махнул рукой, и я сделал еще одну зарубку в памяти — узнать, что произошло с эльфами. Эти ребята были очень воспитанными и приятными собеседниками. Не понимаю, у кого могло возникнуть желание «отрезать им головы», как выразился Едримин.

В этот момент в дверь постучали. Яльгорт подошел к ней, открыл и впустил внутрь трактирщика, который, наконец, освободился. Эльф приглашающим жестом предложил ему сесть за стол напротив меня, и сам занял место рядом. Едримин остался сидеть на тумбе возле окна. Его брат достал кошель из кармана камзола и выудил оттуда золотую монету. Размером она была внушительная — не в пример больше той серебряной, что валялась у меня в кармане. Положив ее на стол, эльф попросил меня:

— Дангар, скажи этому человеку, что он может заработать неплохую сумму золотом, если поможет нам.

Я перевел его слова трактирщику, и тот с готовностью закивал, переводя взгляд с эльфа на меня. И я не мог понять, что его удивляет больше — существо, которое может жить вечно, или крестьянин, вот так запросто разговаривающий на чужом языке.