Книга Два Обещания - Даша Самсонова

Николас выдержал паузу, дав себе возможность что-нибудь сочинить:

– Это сложно объяснить, навряд ли ты поймешь. Просто мне не нравится общаться с депосами. А Бэнко лезет ко мне со своими историями.

– Да, Бэнко тот еще хрен собачий. От него не отвяжешься.

– Он расспрашивает про мою жизнь, а я ненавижу говорить об этом. Я хочу найти кого-нибудь, кто был бы не так навязчив.

– О, таких много.

– Стариков я не перевариваю. Я слышал, Ероман – немой. Он показался мне вполне спокойным. А еще напоминает мне моего погибшего брата. Тот тоже мало говорил и был такой же масти. Братишка погиб, когда чинил электричество в подвале у матери. Проводку замкнуло. Он походил на жареную индейку. Я впервые приложился к бутылке от этой вони. Знаешь, нет ничего ужаснее запаха паленой шерсти. Мы похоронили его в закрытом гробу. Но иногда мне кажется, этот смрад идет даже от могилы. Мне так не хватает моего братишки.

– Эй, эй, остановись! Я тебе не мозгокрут, чтобы такое слушать!

– Так ты поможешь?

Лисер зевнул:

– Ероман так Ероман, мне все равно. Можно будет попытаться. Только тебе это недешево выйдет.

– Сколько?

– Скажем, три тыщи.

На три тысячи летров можно было купить мотоцикл в девяносто лошадей, съездить на месяц в отпуск, отремонтировать пикап после очередной аварии, а еще выбрать любого соседа из предложенных в психиатрической клинике “Голос лесов”. Николасу не хотелось полагаться на щедрость участка, но, похоже, в данной ситуации не оставалось выбора. В списке вещей, необходимых в заточении, среди носков, тапочек и зубной щетки Рассел забыл упомянуть кредитную карту.

– Недешево, потому, что придется задействовать некоторые ценные связи. Это тебе не дополнительных сигарет прикупить. Все-таки шизиков в этой богосральне рассаживают в соответствии с правилами. Буйных не сажают с буйными, самоубийц с самоубийцами, извращенцев с мелкими хлюпиками. Ну, сам понимаешь, Ероману достался Арчи, потому что тот некогда был военным, командовал подразделением во время войны с Меридиаком. Говорят, что крыша у старика съехала, когда на его глазах снарядом подорвало несколько солдат. Теперь он начинает визжать, когда на подносе в столовой видит дыню или банан, что-нибудь продолговатое. Они напоминают ему оторванные головы. Для него фрукты режут на кусочки.

Несмотря на то, что Арчибальд – старый пердун, сил у него хватает. Однажды он прижал меня в коридоре. Мы с одним нариком обозвали его дедулей. Я думал, он меня придушит. А так Арчи вовсе не агрессивный, только если его довести. Он из тех, кто может за себя постоять, потому его и подселили к Ероману.

Лисер окинул Николаса оценивающим взглядом:

– Вижу, ты крепкий парень, тоже сгодишься на эту роль. Кем ты работал?

Николаса этот вопрос застал врасплох. Он подумал, что пегашу, почитавшему тюремные законы, не стоит знать правду. Вороной депос надеялся, что газет здесь не читают, по крайней мере – этот громила.

– Кажется, где-то я видел твою рожу, – пробормотал Лисер в опровержение. Тогда Николас сказал первое, что пришло в голову:

– Фотомодель, рекламировал на плакате электропилу. Баннеры были развешаны в пригородах Одары. Сам откуда будешь?

Лисер не ответил.

– Ты точно гомик. Но тебя здесь от этого не вылечат.

Пегаш открыл было рот для дальнейших оскорблений, но Николасу повезло – по парку прокатилась трель звонка, словно это была школа, где закончилась длинная перемена. Лисер зажал большие уши ладонями:

– Сучий звон!

А потом поднялся со скамейки. Несмотря на высокую ступень, которую Лисер занимал в иерархии общества “Голоса лесов”, он не хотел опаздывать.

– Деньги будут, – бросил ему вслед Николас.

Лисер махнул рукой, ничего не ответив. Звонок смолк, сквозь воцарившуюся тишину, казавшуюся теперь блаженством, долетало отдаляющееся бормотание пегаша:

– Развелось извращенцев. Куда катится чертов мир? Только этих я еще не сводил. Хотя забавно будет посмотреть, что скажут мозгокруты. Любовь бессмертна, даже в таком гнилом местечке, как это.

Николас проводил авторитета дурдома взглядом. Он наблюдал, как череда пациентов скрывается за входной дверью, решив стать последним из них. В воздухе стоял аромат хвои, в здании же от хлорки и горького душка лекарств было нечем дышать. В широких коридорах разрешалось открывать только одно окно, да и то не нараспашку. Персонал боялся, что сквозняки простудят пациентов. Санитарам не приходило в голову, что из-за духоты некоторые как раз начинали нервничать. Николас надеялся, что сводящая с ума жара будет не всегда. В первый день рано делать выводы.

Он еще немного посидел на лавочке, жадно втягивая свежий воздух, словно им можно было запастись, и сам не заметил, как его обступили два санитара. Не в самой приличной форме они велели Николасу подобру-поздорову убраться на место, иначе прогулок для него больше не будет. Вороной депос, сдерживая эмоции, извинился и поспешил присоединиться к остатку очереди.

Перед входом карманы каждого пациента просматривались в поисках “сувениров”. Однажды некий шутник пронес в здание дохлую землеройку и подложил другому пациенту в тарелку. У того от ужаса едва не остановилось сердце, когда он обнаружил ее голову между своих зубов. Теперь проверки перед входом стали обязательными. Санитары сверлили взглядом спину Николаса, а один из них, на голову ниже вороного депоса, наградил его пинком. Николас чуть не упал от неожиданности и едва не бросился защищаться, опомнившись в последнюю секунду. Прогулки, не входившие в привилегии буйных пациентов, были ему необходимы. За его спиной прогремел гогот санитаров. Николас успокоил себя, представив, что эти твари мигом бы заткнулись, узнав, кто он на самом деле и что для него это всего-навсего игра.

Чтобы удостовериться, вороной депос посмотрел вглубь парка, где виднелась беспросветная стена сосен. Те, что были нужны ему, находились ближе к забору. Николас потратил на встречу с Лисером все время прогулки, но он еще успеет сходить к ним в следующий раз, если, конечно, будет хорошо себя вести.

В здании заработали кондиционеры, и это вернуло ему бодрость духа. Коридоры клиники пустовали, пациенты отдыхали в своих комнатах после прогулки. Только жалкая кучка собралась за столом гостиной, возле радиоприемника. Бэнко, сосед Николаса, пригласил вороного депоса сразиться с ними в карты. Мелкие выигрыши в виде сигареток, а потом и кое-каких личных вещей пациентов избавили голову Николаса от ненужных мыслей, помогли скоротать время.

За ужином его план дал осечку. С медсестрой, раздающей лекарства, ошивался тот самый санитар, который толкнул Николаса на прогулке. Теперь он следовал за вороным депосом точно тюремный надзиратель. Получив стаканчик с лекарствами, Николас направился к окну, постоял там немного, любуясь на вечернее небо. А потом насыпал таблеток себе в рот. Чувствуя на себе следящий взгляд, он решил, что в этот раз плевать их за батарею будет слишком рискованным. Горло наполняла невыносимая горечь, Николасу пришлось сдаться и проглотить лекарство, после чего санитар тут же оставил его в покое. Через полчаса ноги Николаса стали ватными, а мысли заблудились в тумане. Он добрался до койки, едва вспомнив к ней дорогу. И заснул сразу, стоило его голове коснуться подушки. Ему опять приснилась Лейн. Такие сны были подарком свыше.