Книга Завещание - Нина Вяха

– Я нащупал пуповину! Она обмоталась вокруг его шеи, папа!

– Просто размотай ее! Ну же!

Лаури осторожно потянул за пуповину и, когда почувствовал, что та поддается, рискнул дернуть чуть посильнее. Ему удалось поднять ее и стянуть вверх, через морду. Должно быть, для Култы все это было очень болезненно или неприятно, потому что она дернулась и инстинктивно отреагировала, лягнув копытами в паре сантиметров от лица Лаури, но промахнулась и задела плечо, оставив на память синяк величиной с куриное яйцо, который он позже имел возможность лицезреть, но в остальном больше никаких повреждений. Он с облечением выдохнул, довольный, что справился с заданием.

– Думаю, у меня получилось, – сказал Лаури.

– Тогда помоги ей вытянуть его наружу, у нее больше не осталось сил на схватки, так что придется нам.

Под руководством Пентти Лаури ухватил теленка за шею и тянул, тянул изо всех сил, но Култа совершенно ему не помогала, просто лежала, совершенно неподвижная и медленно дышала. Очень трудно появиться теленку на свет, когда корова ему в этом не помогает, и лишь спустя какое-то время, с полчаса, наверное, Лаури удалось сдвинуть теленка настолько, что до него сумел добраться Пентти и перехватить у сына инициативу. Благодаря сильным рукам отца дело пошло быстрее, и спустя несколько секунд тело теленка целиком оказалось на полу коровника. Пентти сильно хлопнул его по спине, чтобы активизировать дыхательные рефлексы, как это делают с новорожденными. Лаури прежде уже видел такое, но на этот раз ничего не произошло.

Пентти продолжал хлопать теленка. Удары не прекращались, и Лаури попытался отпихнуть отца, чтобы тот перестал стучать.

– Перестань, ты же делаешь ему больно! – закричал он.

Пентти оттолкнул его. Его глаза потемнели и стали такими же, как у Лаури, совершенно черными из-за расширившихся в ужасе зрачков.

– Теленок ничего не чувствует, – наконец произнес Пентти и покачал головой. – Больше ничего не сделаешь.

У Лаури задрожала нижняя губа, – да что там! – он сам весь дрожал как осиновый лист.

– Но ведь я же спас его! Я размотал пуповину!

Пентти пожал плечами.

– Слишком поздно. Там внутри счет идет на секунды, знаешь ли.

Лаури опустился на колени рядом с мертвым теленком. Ему было ужасно стыдно. Какой из него, к черту, ветеринар? Ишь, размечтался! И откуда только взялось в его голове это бредовое стремление?

Он всхлипнул и внезапно почувствовал, что джинсы его промокли. По полу расползалась темная лужа. Кровь. Это была кровь.

– Папа, у нее кровь! У Култы идет кровь! Мы должны ей помочь!

Но Пентти почти не отреагировал, лишь снова пожал плечами. Лаури увидел, что у отца дрожат руки.

– Нам не спасти ее. Пусть природа доделывает свою работу без нас.

– Но она же истекает кровью!

– Этой корове вообще не полагалось рожать. Она физически для этого не приспособлена. Просто оставь ее в покое, и она скоро уснет навсегда.

И с этими словами отец покинул коровник.

Лаури положил голову Култы себе на колени и нежно гладил ее по носу, проводил рукой по лбу. Так он просидел довольно долго. Солнечный летний день сменился вечером, снаружи стемнело. Никто так и не появился, никто не искал его и не звал по имени. Он долго сидел так, чувствуя, как из его любимой коровы вместе с кровью вытекает жизнь, и при этом никто ничего не делал, чтобы спасти ее. И сам он не мог ничего сделать, чтобы помочь ей. Он мог только гладить ее по морде и тихо плакать.

Уже поздно вечером Лаури услышал, как дверь в коровник отворилась. Пентти, кажется, удивился, обнаружив его в стойле. Чувство взаимопонимания, воспоминания о том, что им только что пришлось вместе пережить, все это куда-то делось, и теперь лицо отца ровным счетом ничего не выражало. Он появился, неся в обеих руках по лопате.

– Вот как, сидишь, значит. Ну что, она умерла?

Лаури покачал головой. Кожу на щеках стянуло от высохших слез, взгляд помутнел.

– Тогда пошел вон отсюда, – велел отец.

Когда Лаури не пошевельнулся, Пентти разозлился и вышвырнул сына вон из стойла. После чего взял одну из лопат и занес ее над головой коровы. Так замахиваются, когда готовятся, к примеру, закладывать фундамент под гараж. Но вместо этого лопата опустилась на голову Култы, и Лаури увидел, как ноги коровы дернулись и замерли, теперь уже навсегда. Он продолжал плакать, от всех этих рыданий у него уже раскалывалась голова, одежда грязными лохмотьями свисала с него, и из-за слез все вокруг было как в тумане.

Пентти бросил ему одну из лопат.

– Пошли, нужно их закопать, пока совсем не стемнело. Иначе налетят мухи и начнется черт знает что.

Но Лаури не смог пошевельнуться и остался сидеть в той же позе, не в силах успокоиться и перестать плакать.

Отец вздохнул, но больше его трогать не стал.

– Сходи в баню и хорошенько вымойся, прежде чем соваться в дом. Сири с ума сойдет, если ты перепачкаешь ей полы, она только что выбила все половики.

И с этими словами он ушел, прихватив лопаты. Лаури слышал, как отец во дворе зовет Воитто, одного из старших сыновей, который уж точно не станет рыдать над умершей коровой, не имея даже сил похоронить ее. Лаури утер слезы и попытался проглотить сопли, а те ни в какую не желали глотаться, и он все сглатывал и сглатывал. Наконец спустя какое-то время он, пошатываясь, выбрался из коровника и поплелся в баню.

Внутри никого не было. Лаури разделся и побросал всю одежду в печку, где яростно трещали поленья, после чего лег на самую нижнюю полку и зажмурил глаза.

Я только немножко вздремну, подумал он.

Он резко проснулся от того, что в лицо ему плеснули холодной водой. Над ним, нависая, стоял Пентти, багровый лицом, должно быть из-за жара, подумал сначала Лаури, от гнева, подумал он следом, и вдруг обнаружил, что лежит на траве перед баней.

– Какого дьявола ты творишь? – заорал отец. – Своими выкрутасами ты до смерти перепугал мать.

Позже вечером, когда Лаури лежал укрытый в своей постели, и Анни присела на краешек его кровати, чтобы пожелать спокойной ночи, весь день показался ему одним длинным и кошмарным сном. Ему было совсем не жаль сожженной рубашки, но вот потерять джинсы, да еще самые красивые, было очень обидно.

– Можешь взять мою старую велюровую куртку.

Лаури посмотрел на свою старшую сестру. Это была ее самая красивая куртка, и он частенько с мечтательным видом проводил пальцами по ткани, наслаждаясь мягкостью ворса. А теперь Анни сидела рядом и гладила его по голове, как она часто делала, когда он был еще совсем маленьким и ей приходилось сидеть рядом с ним, чтобы он не боялся уснуть, провалиться во тьму ночи. Сестра только что вернулась из бани, ее волосы были еще влажными, и эти разрумянившиеся щеки – она выглядела такой живой в тусклом свете ночника, такой красивой. Прямо как мой ангел-хранитель, подумал Лаури.