Книга Еще один шанс - Сюзанна Кэри

Пусть ее и преследует один и тот же эротический сон, но теперь она ни за что не выйдет за него замуж. И не хочет близости с ним. Она не может ему по-настоящему доверять, не получив от него извинений и объяснения его поступка.

Ее желудок уже начал недовольно ворчать к тому времени, когда они наконец добрались до мотеля, стоявшего по соседству с заправочной станцией и небольшим кафе, о котором говорил Дэвид. К ее ужасу, хотя в мотеле горела вывеска «Есть номера», старомодный призыв «Еда» на кафе уже погас. Двери и окна были плотно закрыты.

— Что будем делать? — обвиняющим тоном спросила Кира. — Я хочу есть.

Дэвид ругал себя, что не остановился купить что-нибудь поесть раньше, хотя у них было время. Или он мог настоять, чтобы они остановились у его родственников. Но теперь было уже поздно об этом думать. Быстро пересчитав машины, стоявшие перед несколькими однокомнатными бунгало мотеля, он понял, что им стоит поторопиться, если они хотят найти место, где можно приклонить голову.

— Наверное, нам лучше зарегистрироваться, пока не подъехал кто-нибудь еще и не захватил последние оставшиеся комнаты, — предложил он. — А потом я раздобуду нам что-нибудь перекусить и принесу содовой из автомата на заправке.

Ничего другого не оставалось. Выйдя из пикапа, Кира пошла за ним в мотель.

— Нам нужно две комнаты на ночь, если можно, — сказал Дэвид администратору, со скучающим видом жующему жирное, разогретое в микроволновой печи буррито и следившему за напряженным спортивным матчем на заснеженном экране древнего телевизора.

— Есть только одна, — ответил мужчина. — С двумя кроватями. Двадцать долларов за ночь. Я собираюсь закрываться. Так что соглашайтесь или уезжайте.

Взглянув на Киру, выразившую согласие слабым изумленным кивком, Дэвид заполнил бланк регистрации и протянул руку за ключом.

Остро ощущая его близость и понимая, что они вместе проведут ночь, Кира смущенно держалась позади, пока он открывал дверь их временного пристанища. Оно оказалось весьма спартанским, с обстановкой в виде старого стола и стула, сломанного телевизора и двух бугристых двухместных кроватей, которые разделяло расстояние фута в четыре.

— Можешь принять душ, пока я сбегаю на заправку за «ужином», — предложил Дэвид, пытаясь снять напряжение, которое она явственно ощущала. — Только оставь мне полотенце.

Кира не предполагала, что им предстоит еще одна ночь вместе, поэтому сознательно не стала укладывать в свою вместительную сумку пижаму или ночную рубашку. Судя по всему, придется спать в футболке, подумала она, со смущением осознав, как дразняще будет выглядеть ее короткая маечка. Может, удастся скользнуть под одеяло до его возвращения…

Вытирая волосы, она услышала, как вошел Дэвид. Сняв рубашку, он сидел по пояс обнаженный на кровати у окна и стягивал ковбойские сапоги. Мышцы на его руках и груди, перекатывавшиеся под медной кожей, представляли собой волнующее зрелище.

— Вся моя добыча на столе, — сказал он, небрежно кивнув на пакет чипсов, конфеты и банки содовой, выложенные на ее обозрение.

В действительности его внимание, словно лазерный луч, было сосредоточено на том, как аппетитно она выглядит в своих кружевных трусиках и хлопчатобумажной маечке. Он всегда был неравнодушен к ее маленькой кругленькой попке, словно специально созданной для мужского прикосновения. Просвечивающие же очертания ее сосков напомнили ему о том, как они набухали от одного прикосновения его пальцев.

Взяв со стола банку лимонно-лаймовой содовой и пакетик орешков, она не стала открывать ни то, ни другое. Вместо этого сняла трубку с телефона, стоявшего на единственной в комнате тумбочке.

— Гудков нет, — объявила она.

— Хочешь позвонить отцу… и сообщить, где мы находимся? — спросил Дэвид, вставая и вынимая из кармана брюк свой сотовый телефон.

Они стояли очень близко в маленьком помещении. Помедлив минуту, Кира отказалась от звонка. Несмотря на хорошо развитое умение заговаривать собеседника, она не могла придумать ни одной приемлемой для отца причины, по которой застряла с Дэвидом Яззи в мотеле навахской резервации.

— Спасибо. Но я передумала, — сказала она. — Я взрослая женщина и ни перед кем не обязана отчитываться.

Его взгляд затуманился.

— Если ты действительно так считаешь… — сказал он.

Он с силой притянул ее к себе, и она не сопротивлялась, сдавшись на волю самых естественных потребностей, все глубже и глубже проваливаясь в эротический водоворот его объятий.

Глава седьмая

Видит Бог, именно так они целовались раньше — горячо, безудержно, сплавляясь в единое целое, горя желанием проникнуть друг в друга. И в то же время оба чувствовали, что это слияние стало другим, ошеломляющим по непреодолимому влечению и силе, которая, казалось, сотрясла маленькую дешевую комнатку мотеля, и они потеряли точку опоры в обычном мире, где поступки и последствия шагают бок о бок.

Казалось невероятным, что они жили друг без друга так долго и оба тонули в колодце одиночества. За это время она стала женщиной с тем, кого не любила. А он работал день и ночь, чтобы заполнить пустоту, — одинокий мужчина, привыкший слишком часто паковать чемоданы и отправляться в путь в стремлении убежать из пустыни своей личной жизни.

Если бы он мог завоевать ее сейчас… доказать ей, что будет хорошим мужем, убедить ее простить его юношеские ошибки…

— Кира, голубка моя, драгоценная моя, — говорил он, целуя ее, опьяненный неописуемым наслаждением оттого, что снова обнимает ее, большими пальцами нащупывая и лаская темные кружочки ее сосков под тоненькой тканью майки.

Полный страстного желания, он с силой прижался бедрами к ее животу. Пока его язык сладко терзал ее, она не могла ни думать, ни сопротивляться.

— Кира, Кира… Я так тебя хотел все это время. Пожалуйста, прости, что я тогда сбежал от тебя, — умолял он.

Да, да, думала она, почти теряя рассудок. Что изменится, если я сдамся, только раз? Она уйдет целой и невредимой, как женщина, познавшая наконец наивысшее блаженство, хотя и не согласная примириться с предательством.

Словно печально известные тридцать сребреников, о которых она услышала ребенком в воскресной школе, их разделяли десять тысяч долларов, которые он принял от ее отца как плату за расставание с ней. Он не собирается признаваться в том, что взял их. Или просить у нее прощения. Вместо этого он обезоруживает ее своей сексуальной привлекательностью.

Если Дэвид не расскажет мне всей правды без моей просьбы и не извинится от чистого сердца, значит, у нас нет ни малейшего шанса наладить отношения, думала она.

Мгновение, мимолетное, как капля воды, сбегающая по камню, сверкнуло и было упущено. Дэвид почувствовал, как она отстранилась от него — ушла в себя — еще прежде, чем ее руки уперлись ему в грудь.

С промелькнувшей на лице гримасой боли, позволившей ему заметить ее мучения, она отвернулась к кровати, которая, судя по всему, досталась ей. Сев и избегая встречаться с ним взглядом, она обхватила руками колени и уставилась на мертвый экран телевизора, словно ожидая найти там ответ.