Книга Сезон мести - Валерий Махов

— Вадим, ты что, угрожаешь мне? Может, ты забыл, какие люди стоят за нашими проектами?!

— Нет, Джахар. Я все хорошо обдумал, и решение уже принято, поэтому наедайся всласть и накуривайся впрок. Я не сирота, за меня есть кому слово сказать. Все остальные темы, если они возникнут, будем обсуждать через оптику.

Вадим встал. Бросив на стол сто евро и не попрощавшись, он вышел из ресторана. Джахар взял купюру, спрятал в карман и задумчиво прошептал:

— Ты ошибся, шакал и сын шакала, сто грамм водки столько не стоят. Ты ошибся!

Звонок Антона застал Вадима, когда он подъезжал к банку…

Глава 27

Часом позже в салоне своего внедорожника Вадим Голицын тихо беседовал с прокурором Исямовым.

— Значит, условия такие: двадцать тысяч долларов на текущие расходы и место начальника службы безопасности в моем банке с окладом семь тысяч долларов, когда вас вышибут из прокуратуры.

— Ну зачем так мрачно, Вадим Януарьевич? Мы еще повоюем. Но хочу сразу предупредить. Двадцать тысяч — это аванс. Много разных непредвиденных расходов. Скажем, пятьдесят тысяч — это вместе с моим небольшим гонораром. И своим трудоустройством я занимаюсь сам. С этими деньгами я могу смело гарантировать вам, что в ближайшие дни он будет арестован (еще не знаю, за что именно) и водворен в СИЗО. И поверьте моему опыту, ему там не понравится!

— Вы что, издеваетесь надо мной? Что значит «ему там не понравится»? Да он должен испытать животный страх и за пару-тройку дней потерять человеческий облик! Он должен превратиться в растение, в пыль на сапогах надзирателей! И когда это произойдет, появлюсь я, белый и пушистый, чтобы вытащить его из этого дерьма. Если за этот срок его задница потеряет анатомическую девственность, а он сам — мужское и человеческое достоинство, это, надеюсь, только пойдет ему на пользу.

— Это ваш выбор. Когда я смогу получить деньги? Дело в том, что нужно некоторое время на подготовку.

— Завтра у меня в офисе, в двенадцать.

Через полгода после смерти матери, вступив в права наследия, Белка поселилась в двухкомнатной квартире, где среди прочих важных и не очень бумаг отыскала старую общую тетрадь с красивой каллиграфической надписью на обложке: «Дневник выпускницы». Впившись в него глазами, Белка открыла для себя такую страшную тайну, что сразу же отчетливо и ясно поняла: весь смысл ее дальнейшей жизни будет подчинен только одному желанию, только одной страшной, но великой цели — ОТОМСТИТЬ!!!

И еще до того как она перевернула последнюю страницу, в ее красивой и коварной головке сам по себе выстроился четкий и оригинальный план этой мести. А детали этого плана, как обычно, должен был подсказать главный учитель и экзаменатор одиноких мечущихся душ — жизнь.

Глава 28

Депутатам нашего города очень не везло с избирателями. Какие-то странные они все были. Старики почему-то были крепкими и сразу же после выборов не умирали! Хотя, казалось бы, порядочный человек, исполнив свой долг и проголосовав, должен был уйти подобно мавру. Молодежь и среднее поколение по наивности и тупоумию требовали исполнения предвыборных обещаний. Это ж надо, какие дураки! Обещать — это ведь не жениться! Когда же люди наконец-то поймут, что человек сам кузнец своего счастья? И если девушка приходит с кузнецом на сеновал, то юноша будет счастлив. Так игриво думал, заканчивая прием избирателей, депутат райсовета Бояринов Анатолий Павлович, главный режиссер местного театра оперетты.

Анатолий Павлович отцветал. Прожив большую часть своей жизни пустоцветом, к старости он вообще потерял интерес ко всему, что напрямую не касалось его самого. Ему приходилось все время — и с годами все менее талантливо — играть разные роли. Роль друга, любовника, начальника, подчиненного, покупателя, продавца и т. д. Некогда пышная шевелюра поредела, глаза, в молодости голубые, стали водянисто-серыми, а живот и красные прожилки на лице свидетельствовали о ночных возлияниях и проблемах с пивом. Ляжки разжирели, что создавало, особенно летом, серьезные неудобства из-за натирания при ходьбе и «благоухания».

Император Веспасиан, кажется, автор фразы «деньги не пахнут», знал, что говорил. Ведь именно он, первый придумавший общественный туалет, решил пополнять свою казну за его счет. Но детище нашего просвещенного века, так называемый биотуалет, напоминал кунсткамеру зловоний. Вот и сегодня, идя на встречу с избирателями, Анатолий Павлович вынужден был воспользоваться ненавязчивым, социально доступным муниципальным сервисом. В этой рваной нирване токсикоманских утех нельзя было находиться больше минуты без тяжелого скафандра.

Бояринов, вылетев из пыточной кабинки, чуть не сбил с ног бабушку, которая обилечивала несчастных токсикоманов. Она профессионально могла бы поспорить с императором о его весьма сомнительном постулате. Извинившись, Бояринов как можно дальше отбежал от этого муниципального нарыва и вошел в Центральный городской парк. В студенческие годы, в те старые добрые времена, в этом парке под огромным столетним дубом, называемым в народе «Баобабом», напротив цивилизованного общественного туалета на лавочке собиралась местная городская рафинированная интеллигенция, то есть секс-меньшинства. Там, в этом туалете, Анатолий Павлович впервые и узнал тайные прелести мужской любви.

Тогда за мужеложество сажали, поэтому гомосексуалисты, как и коммунисты-подпольщики, были конспираторами.

Сегодня, проходя через парк, Анатолий Палыч загрустил о таком далеком и прекрасном прошлом. Дело в том, что, будучи бисексуалом, Бояринов до сих пор не определился, что все-таки лучше — плюс или минус. Он одинаково приятно ощущал себя и в роли мужчины, и в роли женщины. Сегодня у него было прекрасное настроение, так как ему наконец удалось склонить к сожительству юного выпускника хореографического училища в обмен на обещание одной из главных партий в готовящейся в скором времени премьере.

Скверный мальчишка сам шел на контакт. Он выписывал такие пируэты, так вертел своей аппетитной попкой, что у Бояринова кружилась голова. Проблема состояла в том, что родная сестра этого парня, солистка балета и выпускница того же училища, тоже нравилась Бояринову и как будто была совсем не прочь стать фавориткой. Но в этой гражданской войне брат победил сестру и на время полностью овладел и мыслями, и гениталиями Бояринова.

«Почему Бог дал мне возможность быть таким счастливым?! Ведь это только богоизбранным дано понять все тайны мироздания», — ласкал свои залитые спермой извилины старый куртизан, предвкушая встречу со своей новой пассивной пассией…

Прием заканчивался. Бояринов устало врал очередной жертве демократии о том, что ее текущая крыша — это его, депутата, головная боль, как вдруг дверь кабинета открылась и существо, скорее космическое, чем земное, превратило казенную приемную в альков Людовика XIV.

Рванувшись из-за стола навстречу своей судьбе, Бояринов вытолкал за дверь испуганную старуху, по дороге назначив ей на завтра свидание на крыше, и застыл, пораженный увиденным.