Книга Сладкая месть - Энн Мэтер

Когда Лаура начала петь, Тони по достоинству оценила ее приятный чистый голос. Сеньора Пассаментес пела народные песни своей страны. Музыка была яркая, веселая, и слушатели тепло благодарили Лауру после каждой песни.

Когда концерт закончился, Изабель задумчиво посмотрела на Тони и спросила:

– Что вы думаете о нашей культуре, сеньорита Уэст? Вам понравилась такая форма ее выражения?

– О да, очень, – улыбнулась Тони. – Мне кажется, в народной музыке воплощается все, что составляет основу характера ее народа.

– Я согласен с вами, – сказал Хорхе Примейро. – И наш народ действительно такой, как и его музыка – веселый, жизнерадостный. Но только в жизни, как и в музыке, есть скрытая нота печали. Нам очень многое нужно изменить.

– О, вы, оказывается, радикал! – воскликнула Тони. – Я не думала, что смогу встретить подобные взгляды среди представителей аристократии.

– Почему же? – удивилась Изабель. – Мы не остаемся безучастными к нищете, которую видим на наших улицах. Но реформы очень трудно осуществить.

– Да, – согласилась Тони. – К тому же противоречия в вашем обществе слишком велики – в Португалии люди в основном или очень богатые или очень бедные.

– Но можно ли сказать однозначно, кто из них счастливее? – заметил граф, присоединившись к разговору. Он остановился рядом с креслом, где сидела Тони. – Вы относитесь к той категории людей, которые не видят, что все в этом мире относительно.

– К подобным приемам в спорах всегда прибегают такие… такие, как вы, – вспыхнув возразила Тони.

– Джанет! – воскликнул Пол.

– Успокойся, Пол! – остановил его граф. – Твоя… невеста меня заинтриговала. Продолжайте, сеньорита. Мне интересно ваше мнение.

Тони почувствовала, что привлекла внимание всех присутствующих. Ее решимость окрепла, когда она увидела, с каким насмешливым и пренебрежительным выражением лица Франческа наблюдает за ней.

– Что тут еще говорить? – спокойно сказала Тони, с вызовом взглянув на графа ясными зелеными глазами. – Я уже все сказала. Но мне бы хотелось знать, почему вы с такой уверенностью говорите, что в этом мире относительно все. Что вы хотите этим сказать?

Граф не спеша, переменил позу, и, глядя на него, Тони почему-то подумала о грациозных, но очень опасных пантерах.

– Сеньорита, – мягко сказал он, – но вы же не станете отрицать, что в течение всей жизни потребности человека, его привязанности удовольствия меняются? Вам, например, сегодня уже вряд ли доставят радости конфеты, посещение, зоопарка, новый плюшевый мишка – все то, что вы наверняка любили в детстве. Сегодня вам нужны, скажем так, более чувственные удовольствия – хорошая сигарета, объятия возлюбленного, ласка… – Он намеренно произносил свои слова с издевкой, и Тони поежилась. – И вы должны со всей откровенностью признать, что эти более чувственные удовольствия дают вам сейчас куда большее физическое и эмоциональное наслаждение, чем те давние детские радости, не так ли?

Тони склонила голову.

– Продолжайте.

Граф улыбнулся.

– Значит, все в жизни относительно. Миллионер получает удовольствие от своего особняка, своей яхты, своего личного самолета. Бедняк радуется каким-то более простым вещам, но, поверьте мне, получает от этого не меньшее удовлетворение.

– Но от нищеты нельзя так легко отмахнуться, – возразила Тони, не обращая внимания на предупреждающие знаки, которые подавал ей Пол.

– А я и не делаю этого, сеньорита. – Голос графа был холоден. – В моих имениях нет нищеты. Тем не менее, в жизни на всех уровнях всегда должен быть хозяин и слуга. Без этого мир не может существовать. Разница между этими двумя категориями в одних местах больше, в других – меньше, но принцип остается.

– Это своего рода узаконенное неравенство.

– А как же вы тогда воспринимаете ситуацию на производстве, где тоже есть неравенство – начальник и подчиненный? Первый – опытный и знающий руководитель, второй – простой исполнитель.

– Это еще как посмотреть, – сухо заметила Тони и почувствовала удовлетворение, увидев, как глаза графа угрожающе потемнели.

– Сеньорита… – начал он, но в этот момент подошла Лаура Пассаментес и взяла его под руку.

– Рауль, дорогой, – проворковала она. – Мне кажется, твоя позиция абсолютно ясна. – Она с пренебрежением посмотрела на Тони. – Если сеньорита не хочет ее принять, пусть остается в одиночестве. Может быть, мы немного потанцуем?

Лицо графа сразу прояснилось, и Тони заметила, что когда его гнев прошел, то шрам стал менее заметен. Граф с мягкой улыбкой посмотрел на Лауру, и Тони наклонила голову, чтобы не видеть их. Этот взгляд был каким-то очень интимным, и девушка не могла понять, почему ей стало неприятно.

Позднее, когда Пол танцевал с Изабель, Тони поймала себя на том, что наблюдает за графом и снова размышляет о его шраме. Граф, несомненно, мог бы сделать пластическую операцию и избавиться от него, но почему-то предпочел все оставить как есть. Этот шрам придавал его чертам некое волнующее своеобразие. Заметив, что граф тоже смотрит на нее, Тони быстро отвела взгляд.

Покинув гостиную, она вышла в коридор, который вел к огромному банкетному залу, где они с Полом, были в день своего приезда, коридор был освещен электрическими лампочками, похожими на свечи. Зал, в который вошла. Тони, был пуст, и она с удовольствием воспользовалась возможностью его осмотреть. Герб над камином, выглядевший очень внушительно на алом фоне, был увеличенной копией щита, который девушка видела на дверце машины графа. Несколько минут Тони внимательно рассматривала этот герб, потом подошла к массивному дубовому столу, окруженному дубовыми же стульями. Стены зала украшали ковры и головы зверей. Все это вместе создавало здесь атмосферу средневековья. Тони живо представила себе, какие шумные пиры могли устраиваться здесь раньше – стол ломился, от мяса и фруктов, вино лилось рекой в серебряные бокалы… Воображение девушки так разыгралось, что она не заметила, как в зал кто-то вошел и закрыл за собой дверь. Тони очнулась только тогда, когда знакомый голос произнес:

– Что случилось, сеньорита? Наше небольшое разногласие побудило вас искать уединения?

Тони резко повернулась.

– Неужели вы следили за мной, сеньор? – спросила она, с трудом сохраняя спокойствие.

Вместо ответа граф – высокий, стройный, привлекательный – просто прошел в зал. Прижав руку к груди, Тони отвернулась, делая вид, будто рассматривает гобелен, изображающий сцену охоты. Граф подошел к девушке и встал рядом, наблюдая за выражением ее лица.

– Вам нравится мой замок, сеньорита? – тихо спросил он.

– Конечно. Он не может не нравиться, – коротко ответила Тони.

– Не все так считают. У Пола, например, никогда не хватает времени на то, чтобы замечать красоту. Для него все в этом мире имеет лишь практическое значение. Любая вещь должна быть или использована или уничтожена за ненадобностью, ею нельзя просто восхищаться.