Книга Не в парнях счастье - Татьяна Веденская

– чтобы таскаться по магазинам,

– чтобы выслушивать всякие твои жалобы,

– чтобы мне указывали, когда приходить домой, чтобы самому себе ужин греть (вариант: хорошая жена мужа и в час ночи встречает с ужином),

– чтобы бояться выпить немного с друзьями,

– чтобы отвечать на нелепые вопросы (такие, как «почему у тебя на рубашке помада?», к примеру),

– чтобы терпеть все это (общее негодование, применимое в любых обстоятельствах).

А зачем? Зачем же ты женился все-таки, дорогой ты мой, если все во мне так плохо, хотелось мне спросить, но я всегда сдерживала этот порыв. Потому что зачем он все-таки это сделал, я так и не поняла за все время нашего брака. Но предпочитала думать, что хоть он и ведет себя так, что иногда хочется визжать и бить его (или себя) сковородкой по голове, но женился он на мне и живет со мной, потому что любит. Ох уж эти женские сказки на ночь! Хоть он и редкостная скотина, но он же ЛЮБИТ меня. А кто еще меня полюбит? Кому еще я нужна! Если, глядя в зеркало, я думаю, что даже самой себе не нужна. К двадцати трем годам я была похожа на кикимору. Даже папа, которого я видела достаточно часто у «стекляшки» (он был не из тех, кто бросает своих друзей), как-то сказал:

– Доча, может, тебе к врачу сходить? Ты как-то плоховато выглядишь! – о, это был удар. Если я выглядела плоховато даже по мнению папы, в кругу которого женщины смотрелись соответственно – с синяками под глазами, это в лучшем случае, – это значит, что у меня действительно плохой вид.

– Все нормально, пап. У меня все хорошо.

– Может, мне поговорить с Сергеем? – смело предложил папашка, но я только покачала головой. Еще чего не хватало, чтобы к нашему и без того длинному списку прибавилось: «Я не для того женился, чтобы выслушивать нотации от старых алкашей».

– Я разберусь и сама, – пообещала я, но на деле все продолжало течь своим чередом. Какое там разобраться, если я жила в постоянном страхе, что Сергей меня бросит. Что он от меня уйдет. А этого я боялась больше всего на свете.

Я хорошо помню день, когда это случилось. До сих пор не знаю, может быть, я сама накликала это – в конце концов, если мы чего-то так уж сильно боимся, оно обязательно случится. Для меня жизнь казалась осмысленной, только пока я была женой Сергея. Хорошей или плохой – не важно. Также для меня не имело значения (я не знаю даже почему), счастлива я или нет. Честно говоря, я и вопроса такого себе не задавала. Как в старом фильме: живут-то ведь не для радости, а для совести. А мне было достаточно, что я нужна Сергею. А счастье – это что-то такое, метафизическое. Счастливыми бывают те, кто любит себя. А я себя терпеть не могла. Вот если бы я была не собой, а кем-то другим…

В тот день, как говорится, ничто не предвещало. Стояла весна, погода была прекрасная, принцесса была ужасная… Ох уж эти песенки. Я пришла на работу в прекрасном настроении. Сергей не ругался, не требовал чего-то от меня, да и вообще спал, когда я ушла. У него как-то совсем сомнительно продвигался компьютерный бизнес. Компьютеры покупали плохо, все норовили найти подешевле, в общем, Сергей на работу ходил не каждый день и не с самого утра. Слава богу, моих денег вполне хватало на еду и квартплату, потому что просить денег у него я не любила, зная, какое высыплется количество воплей и претензий за каждый полученный рубль. И не вопрос, что деньги нужны на жизнь. Все мои просьбы Сергей воспринимал негативно. «Я не для того женился, чтобы ты спускала мои деньги на всякую ерунду». Или вот это: «Куда ты только деньги деваешь?» Так что не буди лихо, пока оно спит тихо. Придя на работу, я даже что-то напевала.

– Что, Динка, жизнь бьет ключом? – поинтересовался наш охранник, Димон.

– И все по голове, – в такт ответила я, разгребая всякие бумажечки на столе. В тот момент я уже была не какой-то там жалкий помощник дворника, а «консультант»: уговаривала людей размещать деньги на наших вкладах и, не побоюсь этого слова, паевых фондах. Я уже знала много умных слов, таких как динамика роста акций, дивиденды, допустимый инвестиционный риск.

– Что думаешь делать летом? – продолжил он. Скучая, мы проводили в разговорах массу времени. – Когда отпуск возьмешь?

– В июне. Поеду на дачу к свекрови, – поделилась планами я.

– Трудовой подвиг – дело благородное, – кивнул он. – А неужели не хочешь хоть раз на море съездить? Покупаться. Сколько лет ты только туда и ездишь, неужели же не надоело со свекровью?

– Мне и под Тверью хорошо, – покачала головой я. – Там Волга. А прополоть грядку – это не проблема.

– Дура ты. Живем один раз, – утешил меня он. И вот тут вдруг во всем здании неожиданно погас свет.

– Что случилось? – зашелестели любопытные голоса. В полумраке затихшего офиса, без компьютеров, без гула кондиционера было как-то неуютно и тревожно.

– Не знаю, – нахмурился Димон. На поясе у него ожила и зашипела рация. Выяснилось, что дом, на первом этаже которого располагалась наша конторка, горит. Да-да, именно горит. Мы высыпали на улицу, и оказалось, что с другой стороны нашего длинного сталинского дома, построенного еще в пятидесятом году, валит густой дым. И с визгом слетаются пожарные машины.

– Эвакуировали всех? – дергалась наша начальница, администратор Танечка, пересчитывая вверенный ей персонал по головам. Из дома выбегали люди, кто в трусах, кто с чемоданами, в которых, без вариантов, были самые ценные вещи. Выяснилось, что в подъезде, откуда валит дым, горит электрическая проводка. Причем сильно, уже зацеплено три щитка. Это все мы узнали от Димона.

– И света не будет до вечера.

– И что же делать? – спрашивали все с радостными лицами. Не поймите неправильно, это вовсе не означает, что все мы такие черствые и не можем сочувствовать чужому горю. Однако горя пока никакого не приключилось, все были живы-здоровы, в том числе жители подъезда. А вот работа, кажется, закончится задолго до окончания рабочего дня! Танечка созванивалась с центральным офисом и выясняла, что именно ей следует предпринять в отношении коллектива, норовящего рассыпаться и свалить по домам.

– Езжайте уж. Сейчас приедет инкассация, все опечатают. Завтра утром быть на месте, как обычно, – сморщила она носик, не переставая куда-то там звонить.

– Да уж, сегодня мы кредитов явно не выдадим, – хмыкнула моя коллега по консультированию, Галина Грачик. – Динка, может, пойдем, где-нибудь посидим? Пожрем?

– Я – пас. Мне еще надо белье постирать, я вечером собиралась, но раз уж все так здорово…

– И чего ты не купишь стиралку? – вздохнула она.

– Да чего ее ставить, дом того и гляди снесут, – ответила я и поехала домой. Если бы я только знала, не то что пожрать – я бы до вечера на пожар глядела, только не домой. Только не открыть дверь своим ключом, радуясь, что Сергей дома, потому что его машина стоит перед подъездом, битой стороной наружу. И тихо-тихо пройти на кухню с сумкой, в которой сосиски и лук, который кончился вчера. А там – Катерина.