Книга Тени Бога - Грегори Киз

— Какая глупость, — пробормотал он. — И пустая трата пороха. Лучше бы били в барабаны и трубили в трубы, если им так нужно шумное приветствие. А порох можно было бы приберечь для более нужного дела. Кто знает, может быть, потраченного здесь пороха как раз и не хватит, чтобы выиграть войну.

— Это что, приветственная речь, открывающая переговоры?! — поинтересовался Роберт.

Французский капитан, стоявший на берегу, что-то прокричал. От шума в ушах Франклин не мог разобрать ни одного слова.

— Он приветствует нас и просит следовать за ним, чтобы поставить судно в док, — перевел Пениго.

— Все равно что пауку предложить взлететь, — проворчал Роберт.

* * *

Желание Франклина сбылось, хотя и с опозданием: когда они шли по грязной улице, до его слуха донеслись звуки труб и барабанов. Чернокожие мальчики-пажи в заляпанных грязью чулках разбрасывали перед ними лепестки цветов, но это не мешало их обуви тонуть в чавкающей жиже. «Лучше бы песок или гравий сыпали, — подумал Франклин. — И время, и труд были бы потрачены с пользой».

Они вошли в ворота, и те же самые мальчики-пажи принялись чистить обувь послов Каролины. Смущенный Франклин отстранил чистильщика, взял у него тряпку и сам вытер свои башмаки. Спустя некоторое время им предложили хотя и кислое, но все же вино. Франклин опасался, что вино может быть отравлено, но пить очень хотелось: по мере приближения к соленой бухте реки Мобил пресной воды оставалось все меньше. И сейчас они были благодарны французам, спасавшим их от жажды, а если им суждено умереть, то яд не самое страшное оружие смерти.

Разнообразной формы алхимические светильники — ангел, нелепый шар, похожий на тыкву, обнаженная женщина — тускло освещали парадный зал. Скудость художественных тем, очевидно, свидетельствовала о том, что все эти светильники были доставлены сюда в качестве трофеев из разных мест, а не изготовлены на заказ специально для украшения этого дворца. Тусклый, неравномерный свет только подтверждал догадку, большинство светильников было изготовлено более двенадцати лет назад, до падения кометы, и срок их службы достиг предела.

Но плохое освещение имело и свое преимущество, в противном случае зал сделался бы похож на пещеру троглодита.

Их провели в приемную, лучше освещенную и декорированную обоями с королевскими лилиями. Здесь они ждали примерно полчаса, если верить точности висящих на стене часов с круглым маятником. Наконец появился худой человек в нелепом, напудренном парике и ярко-зеленом сюртуке, он молча осмотрел их, не обратив никакого внимания на цветистые приветствия Вольтера, и вышел. Через несколько минут с чистой одеждой в руках появились пажи.

— Похоже, у них тут установлены строгие правила, — заметил Франклин, — а мы их нарушаем.

— Пожалуй, это хороший знак, — сказал Вольтер. — Они намерены побеседовать с тобой, даже если ты, и не представляешь для них особого интереса.

Франклин хмыкнул.

Он получил ярко-красный муаровый сюртук, чем-то напомнивший ему одеяния его учителя, Исаака Ньютона, который имел пристрастие к живописным и ярким нарядам. Одежда была слишком просторной и пахла неприятно. «Уж не предсмертный ли это саван?» — мрачно подумал Франклин.

— Король желает видеть мсье Франклина.

— А моих спутников?

— Он будет рад видеть дона Педро, вождя аппалачей, в другое время. Все приглашены на ужин, который состоится сегодня вечером.

Франклин виновато посмотрел на своих компаньонов:

— Думаю, ребята, он хотел сказать, что позже мы снова встретимся.

За худым человеком в парике Франклин шел по лабиринту коридоров и комнат, которые, по-видимому, считались парадными, хотя невооруженным глазом было видно, что стены — со скошенными углами, а полы неровны. С каждым шагом ему казалось, что он на целую лигу удаляется от своих товарищей.

— Вам нравится дворец? — спросил худой.

— Очень большой, — честно признался Франклин.

Худой снисходительно улыбнулся:

— Да, очень большой.

— Прошу прощения, мсье…

Худой остановился:

— Приношу свои извинения, д'Артакит, министр Новой Франции. — На мгновение он замолчал и вдруг спросил: — Что вы думаете о нас?

— Мсье д'Артакит, у меня настолько мало сведений о вас, что мне не удалось сложить какого-то определенного мнения.

— Вы увидите, здесь все находятся в… подавленном настроении. Я не питаю особых надежд.

— Надежда никогда не мешает. Я бы хотел обсудить с его величеством дела высочайшей важности.

— Его величество не часто расположен, интересоваться «делами высочайшей важности». Желаю удачи.

Франклин подумал, что министр мог бы быть и более искренним.

Они продолжали идти еще долго, пока, наконец, не оказались у больших двустворчатых дверей, которые распахнулись, но не в тронный зал, или гостиную, или кабинет совета, а в спальню, где под пологом стояла огромная кровать. На стенах светлые обои, много света благодаря большому окну над кроватью. Придворные в богато расшитых камзолах неодобрительно посмотрели на Франклина. Сильно пахло духами. В постели, на высоких подушках, наполовину закрытый покрывалом, возлежал человек в высоком парике и шелковом халате. «Должно быть, король», — подумал Франклин.

При первом взгляде он счел короля мертвым, тот лежал неподвижно, с безжизненно-тусклыми глазами. Но вот королевская голова чуть заметно кивнула.

— Мсье Бенджамин Франклин, — громко произнес министр, — величайший король Франции и ее колоний, Филипп Седьмой, приветствует вас.

— Ваше величество. — Франклин раскланялся сложным манером, которому он научился при дворе в Праге.

В спальне захихикали.

— Мне никто не сказал, что мсье Франклин был грандом при испанском дворе, — сказал король с легкой улыбкой на полном красном лице.

Замечание короля вызвало более громкое хихиканье. Франклин пожалел, что не взял у Вольтера несколько уроков французского придворного этикета. Но в последнее время придворный этикет волновал его меньше всего, главное было выжить во влажных, непроходимых лесах Америки.

— Прошу прощения, ваше величество, если я не ошибаюсь, вы также король Испании, Филипп Шестой, и я приветствую Испанию должным образом.

— Хорошее замечание, — кивнул король. В его голосе прозвучала откровенная усталость. — Над этим замечанием смеяться не надо.

Придворные мгновенно замолчали.

— Ну, мсье Франклин, надеюсь, вы пожаловали к нам не только затем, чтобы смешить моих придворных. Мы так давно не получали никаких известий из Британских колоний и начали думать, что наша дружба с англичанами прервалась.

— Напротив, ваше величество, я без устали отправлял вам сообщения по эфирографу, но боюсь, как следует из вашего замечания, кто-то их перехватывал.