Книга Походы викингов - Андерс Магнус Стриннгольм

Благодаря сношениям скандинавов с Испанией дома северных и испанских королей нередко роднились посредством брачных союзов. Так, в 1214 году Вольдемар II, датский король, женился на Беренгарии, дочери португальского короля, Санчо I. Она принесла ему трех сыновей, которые все были королями Дании и похоронены в Рингстедской церкви. Племянница Беренгарии, дочь португальского короля, Альфонса II, и сестра Санчо II, вышла замуж за старшего сына Вальдемарова, также Бальдемара. Альфонс Мудрый, король Кастильский, посылавший норвежскому Хакону Юному соколов и другие подарки, в 1255 году просил у тогдашнего короля Норвегии, Хакона Хаконсона, руки дочери его, Христины, для своего брата, Филиппа. Невеста прибыла в Испанию в 1257 году с пышным проводом. Немаловажным последствием этого супружества было знакомство Норвегии и Исландии с немецкими средневековыми романами, если верить известию одного исландского романтического рассказа, так называемой Blотsturvalla care.

Приложение IV

Разные роды погребения у норманнов

(из «Altnordisches Leben» Weingold)

Скандинав умер; родные стоят кругом его; ближайший родственник подходит к трупу и исполняет долг любви; он сжимает уста, глаза и нос у умершего, вытягивает труп и покрывает сукном его голову. Это называлось «оказывать пособие умершим», вероятно, пособие больше для живых — от гибельного влияния, приписываемого открытым устам и очам усопшего, потому что такую услугу оказывали ему сзади, а прежде того никто не осмеливался подходить к трупу спереди. Мы упомянули, что этот долг лежал на ближайшем родственнике; если он находился в отлучке и за ним можно было послать, до его прихода никто не подавал этой помощи умершему, убитым помогал в этом случае тот, кто принимал на себя долг мести. Девятый совет Брюнхильд Сигурду таков: «Помогай умершим, где бы их ни нашел, на поле или на одре болезни, утопших или падших от оружия».

Сначала закрывали голову, потом и весь труп накрывали сукном. Кто уходил от усопшего товарища, не накрыв его, от болезни ли он умер или от руки убийцы, тот, по исландским законам, подвергался опале. Этой обязанности не забывали даже в отношении убитых в сражениях. Когда Вали из Вальстада пал в бою с Халльдором и Берси, они ставят в ногах его щит, в головах втыкают меч и накрывают убитого плащом. Обыкновенно клали на труп камни и куски дерна; на годи Аракеля, павшего при нападении врагов на сеновале, они накидали сена; на других клали щит или плащ. Без этих попечений лежали только убитые в бою на стороне побежденных: их оставляли для волка Ара и воронов. Оттогото, когда войско идет в сражение, эти животные поднимают крик, предчувствуя изобильный обед. Побежденный лежит жертвой тления и волков; ни один друг не наклонится над ним для последнего изъявления любви, меж тем победители кладут своих умерших на щиты и несут к могилам.

К числу обязанностей относительно умерших принадлежало тагоке умывание им головы и рук, причесывание волос и обрезывание ногтей. Последнее объясняли из благочестивого основания: короткие ногти умершего доставляли материал для корабля Нагльфара, который строится из ногтей умерших и привезет исполинов в день кончины мира. Итак, в то время считалось благочестием ходить с короткими ногтями; в наше время одни маленькие люди считают это опрятным, а большие и их подражатели отращивают себе ногти.

В древности не знали хорошего обычая оставлять труп на некоторое время в доме и не выносить его не совсем еще окоченевший: в языческое и христианское время тотчас же принимались за погребение. Многих хоронили на месте смерти: так, в схватке у Стейнара с Торстейном смертельно ранен был десятилетний сын последнего, Грим. Отец берет его к себе на лошадь, но дитя умирает дорогой; Торстейн хоронит его тут же, в леске, получившем от того имя «Гримсхольт». Разумеется, нельзя было так торопиться с погребением знатных лиц, потому что надобно было время на приготовление, но ни в каком случае, кажется, на ночь не оставляли покойников в доме. Если они не были отнесены в могилы, то помещались на время в хижине или в палатке.

Покойника не выносили из дверей, которыми ходят живые; для того разбирали немного стену, к которой обращена была голова умершего, и несли его спиной вперед, либо прокапывали отверстие под южной стеной и сквозь него выносили покойника. Это, кажется, общий германский обычай: в верхней и нижней Германии он соблюдается до сих пор с трупами злодеев и самоубийц, которь выносят не дверями, а чрез отверстия под порогом или стеной. Здесь это позорный обычай, потому что такие трупы считались нечистыми; в языческое время, когда всякий покойник казался неприятным и вредным гостем, такое обыкновение соблюдалось со всеми.

В погребении должны оказывать пособие все, кого просили о том. Но не одни эти хлопоты приносила чья-нибуд смерть; многие подвергались более важной обязанности умирать вслед за покойником. С мужем умирала жена, а с господином — раб; такой же участи удостаивались любимые животные покойника, особливо благородный конь, собаки и соколы. Это вовсе не было странной жертвой, но добровольным долгом любви, и свойственно не одним германцам, но и всем европейским народам. Сказания о богах, героические саги и истинная история свидетельствуют о том и на севере. Нанна умирает с Бальдром, Брюнхильд закалывается и велит сжечь себя с Сигурдом, меж тем как рабов, пять служанок да два ястреба разделяют ее костер. Хакон-ярл (ум. в 995 году), при сватовстве Гуннхильд, получил от нее отказ, оттого что был стар, и она не желала умереть с ним по предписанию закона. Не ходя далеко, можем опять привести здесь те же примеры супружеской верности, о которых уже говорили, что жены не оставлял домов, где мужья их сжигались врагами; даже и в случае требования оставить загоревшиеся дома, не выходили них. «Наши жребии неразлучны» — поговорка честных супругов и хороших друзей. Рабы сжигались для услужения господам; они следовали за ними в другую жизнь, отворяли им тяжелую подземную дверь, которая, в противном случае, ударила бы их по пятам, избавляли их от других эатруднений: богатый владелец имел надобность в рабах и по смерти; для самих рабов и служанок это было наградой, потому что они при этом случае входили в небо своих господ. Есть рассказ, что один покойник был недоволен тем, что в могильный курган его положили раба; слышали, что ночью он распевал свои жалобы на дурное общество; исполнили его волю и взяли от него раба. Лошадь, собака и охотничьи птицы назначались также для того, чтобы на новых лугах не было ни в чем недостатка для господина; о других клавшихся с ним вещах будем говорить после.

Есть также указания, что иногда государственные причины требовали смерти вместе с кем-нибудь. В войне датчан с фризами пал датский король, Гнеф Скильдинг; из всего дома фрисландских королей оставался только сын Гильбурга. Победители датчане желали, чтобы и этот разделил костер их короля: это было исполнено. По той же причине сожжен с убитым Бальдром его убийца, Хед.

Мы рассказывали до сих пор о попечениях об умершем тотчас после смерти и об обязанностях, с тем соединенных, не касаясь еще важного вопроса о способах самого погребения.

Легко может быть, что и германцы в самое древнее время выносили на поле трупы и оставляли их зверям; это можно указать у родственных им персов, и еще ныне в обыкновении у некоторых монгольских и африканских племен. Но это прекратилось задолго до исторического времени; древнее требование не оставлять непокрытыми покойников ясно указывает на нравственные побуждения, восстававшие против обычая бросать их зверям. Уже в очень древнее время германцы покрывали умерших землей и камнями или, обернув в кожу, опускали в болото, чтобы укрыть их от боязливых взоров. Но для племен, живших возле великих вод, представлялось другое средство, связанное с древним понятием, что мертвые должны переплывать в другую жизнь через море или большую реку. Они клали трупы в челнок и предоставляли их волнам, которые тотчас доставляли их по назначению. О том сохранили воспоминание саги и письменные известия на севере. Подобно скальду Скефингу, которого по смерти положили на корабль и с богатыми сокровищами предали морю, Гудрун (Гримхильд) завернула труп Атли в навощенное полотно, положила в раскрашенный ящик и в корабле отдала его на произвол волнам. Сигмунд, долго носивший с собой умершего сына, Синфьетли, подошел к узкому заливу; на берегу ждал человек в лодке и вызвался перевезти его. Едва положили труп в лодку, перевозчик отчалил и скрылся. Люди, утомленные жизнью, и старики сами избирали такой род смерти. Флоси, замешанный в дело сожжения Ньяля, уже стариком приезжал в Норвегию за строевым лесом; для обратного плавания он взял судно, в котором была течь; ему заметили это, но он сказал, что оно еще годится для стариков и для всех, кому недолго остается жить. Он вышел в море; с тех пор никогда не видали ни его, ни судна. Еще ныне шведское сказание говорит о золотом корабле, в котором Один привез падших витязей из Браваллы в Вальхаллу: германские сказания также говорят о ночных плаваниях духов. Ни один род погребения не укоренился глубже в германском народе, и, вероятно, не одни приморские жителе, но и все жившие по рекам отправляли своих усопших на лодках в неведомую страну.