Книга Михаил Горбачев: Жизнь до Кремля - Николай Зенькович

По согласованию с помощниками Тихонова была составлена и группа традиционного доклада от Совета Министров СССР.

М. Горбачёв согласился со всеми кандидатурами, предварительно спросив, обговаривались ли они с Черненко, на что я ответил утвердительно, и лишь предложил перевести В. Медведева в первую группу. Я возразил: мол, во второй группе нужен заведующий отделом науки, да и всё равно мы будем работать совместно, согласованно. Горбачёв спорить не стал, хотя понял, конечно, что с моей стороны это отговорка. Так началась работа над подготовкой съезда. Что касается первой группы, мы даже успели в начале марта (курировал эту работу я) составить развёрнутую концепцию Политдоклада. Наверное, когда-нибудь историков она может заинтересовать. Вот так обстояли дела по этому вопросу.

XXVII съезд КПСС состоялся не в ноябре 1985-го, как планировалось, а уже при М.С. Горбачёве — в феврале 1986 года. Кто знает, может быть, представители прорусского направления в Политбюро, поняв с запозданием, что допустили ошибку с выдвижением Черненко, срочно предпринимали меры по её исправлению. Кого же в таком случае прочила в лидеры русская партия? Ответа, к сожалению, нет.

Дуэль с Романовым

О кончине Черненко не сообщали в течение двадцати четырёх часов. В это время шла ожесточённая борьба за власть. После смерти лидера его войско распалось. Каждый пытался выплыть в одиночку.

В Политбюро шли дебаты о престолонаследии. Памятуя андроповский триумф, Горбачёв мобилизовал все силы для того, чтобы получить должность сейчас же, на заседании. И у него были для этого все основания. Но тут на политическом горизонте внезапно возник ещё один претендент на должность главы государства — член Политбюро Г.В. Романов.

На фронте Григорий Романов был сильно контужен и обморожен. В 1954-м году он секретарь парткома завода в родном Ленинграде, в 1957-м — секретарь Кировского райкома. Затем второй секретарь горкома, обкома. Наконец, он первый секретарь Ленинградского обкома. Андропов настоял на переводе его в Москву — к явному неудовольствию Горбачёва, который ни с кем не хотел делить расположение высокого покровителя.

Ещё раньше Романова прочили в преемники Брежнева. Григорий Васильевич курировал в ЦК оборонные вопросы — те самые, за которые в своё время отвечал Леонид Ильич. Есть немало свидетельств того, что именно Романов должен был прийти на смену Брежневу. Об этом говорит в своих мемуарах, вышедших в начале 90-х годов, и президент Франции Жискар д’Эстен.

Жискар д’Эстен вспоминает тот период советской истории, когда «уходящий» Брежнев был занят подбором преемника. «…В разговоре наедине, — пишет он, — Герек сказал мне по секрету:

— Хотя Брежнев ещё достаточно здоров, но он уже начинает подыскивать себе замену, что совершенно естественно. Думаю, вам будет полезно знать, кого он наметил. Разумеется, это должно остаться между нами. Речь идёт о Григории Романове… Он ещё молод, но Брежнев считает, что Романов успеет набраться опыта и что он самый способный человек».

После громогласных сообщений прессы о некоторых, мягко говоря, неблаговидных действиях и поступках Романова слова «самый способный человек» вызывали лишь недоверчивую улыбку.

А что говорил по этому поводу сам Жискар д’Эстен, чья репутация как политика, так и мыслителя достаточно высока. «Эта информация (о перспективе Романова. — Н.3.) воскресила в моей душе одно воспоминание — мой визит в Москву в июле 1973 года… Глава советской делегации Кириллин организовал в нашу честь традиционный завтрак, на который был приглашён ряд высоких советских руководителей. Один из них поразил меня своим отличием от остальных, какой-то непринуждённостью, явной остротой ума. Он выделялся на общем сером фоне. Я спросил, кто это такой, и, вернувшись в посольство, записал: Григорий Романов…»

«…Когда на смену Брежневу пришёл Андропов, я понял, что в системе произошёл какой-то сбой и к власти пришёл не тот, кто намечался… А когда четыре года спустя Михаил Горбачёв, придя к власти, положил конец и так уже ограниченным функциям Романова, я сказал себе, что его поступок объясняется желанием устранить одного из тех, кто мог стать его потенциальным соперником в сложном и рискованном по своим результатам процессе модернизации Советского Союза».

Похоже, что Жискар д’Эстен лучше, нежели Горбачёв, понимал трудности, стоящие перед тем, кто взялся бы модернизировать такую страну. Что же касается Романова, то, как ясно из этого абзаца, он оказался одной из первых жертв на пути Горбачёва к своей перестройке.

В. Казначеев:

— Как и другие генсеки, Андропов произвёл перестановку кадров. Бывшему секретарю Ленинградского обкома КПСС Г.В. Романову поручил промышленность и военно-промышленный комплекс, а Горбачёву оставил сельское хозяйство. Уравняв их во власти, Юрий Владимирович, по сути, столкнул лбами претендентов на его место. Противоположные по характеру, они вызывали разное отношение у окружающих. Деловые качества Романова потонули в его неразговорчивости. Неумение да и нежелание производить благоприятное впечатление отторгало от него людей, хотя он беззаветно служил делу.

Другое дело Горбачёв, общительный, улыбающийся, подтянутый, приятный, выступавший без бумажек, охотно беседовавший с журналистами, что было ново для членов Политбюро и народа. Его часто видели по телевидению, где он казался руководителем новой формации. И хотя сельское хозяйство под его руководством из года в год шло на убыль, этого никто почему-то не замечал, и в сравнении с Романовым он всегда выигрывал симпатии членов ЦК, Политбюро, читателей и зрителей.

В престарелом ареопаге — Политбюро ЦК КПСС — большинство из-за болезней и старости не стремилось в генсеки. Они мечтали о спокойной, обеспеченной льготами старости. И только двое — Горбачёв и Романов — по-настоящему стремились занять это место. После смерти Андропова их соперничество приняло открытый характер. Никто уступать не собирался. И тогда Горбачёв, чтобы получить передышку — ему можно было ждать, самый молодой в Политбюро — предложил кандидатуру больного, недалёкого, еле живого Черненко. Знал, что дряхлый старик долго не протянет.

Романов тоже стоял на своём. Но его сопернику опять повезло. К смерти Константина Устиновича приехал из-за рубежа наш долголетний министр иностранных дел А.А. Громыко и занял сторону Горбачёва. Его поддержка определила исход борьбы в пользу Горбачёва.

Михаил Сергеевич делал свою собственную игру. Как некогда он предал Кулакова, точно так же он теперь предавал Андропова. Видел ли это Юрий Владимирович? Может быть, видел, но не мог уже ничего поделать, весьма вероятно, что шатания Горбачёва прошли мимо него, он их не заметил. Недавно в интервью по телевидению, говоря об Андропове, своём благодетеле, сказал, что он неоднозначно относится к нему, что он якобы имел два лица. Комментарии излишни.

Горбачёв начал искать поддержку у ветеранов партии, которых, когда придёт время, он бросит на произвол судьбы. Именно он открыл встречу в Кремле со старыми коммунистами. Михаил Сергеевич стремился заполнить собой вакуум, образовавшийся вокруг генсека. Он работал на контрасте с Андроповым. Шеф КГБ был мрачный, нелюдимый, Горбачёв — открытый, общительный, Андропов — мстительный, Горбачёв — внешне более выгодно отличался от генсека в этом, казалось, что он готов идти на компромисс, работать с разными по возрасту и воззрениям людьми.