Книга Мусоргский - Сергей Федякин

«Картинки с выставки» так и будут существовать в двух фортепианных редакциях — Мусоргского и Корсакова. Морис Равель создаст известнейший оркестровый вариант. Он всем замечателен, только в «Богатырских воротах» выдающийся француз все-таки не смог передать звучание русских колоколов. Позже появятся и другие переложения — и для фортепиано с оркестром, и для органа. Корсаков даст свою редакцию «Ночи на Лысой горе», но выживет и одна из ранних редакций самого автора.

Мусоргский втягивал в работу новых и новых музыкантов, он давал простор сотворчеству. Есть две устойчивые редакции «Хованщины». Исследователи готовы различить целых семь авторских редакций «Бориса Годунова». К ним прибавились еще две — всё тех же Римского и Шостаковича. Появится и еще одна, собравшая все, что автор в то или иное время из оперы исключал. Музыка Мусоргского излучает особую, непостижимую энергию. Она притягивает, заставляет возвращаться вновь и вновь — одного, другого, третьего…

Ушедший из жизни в 42 года, он заставил — посмертно — работать над своими произведениями огромную массу музыкантов, породив целое содружество, которое только и связано было воедино его личностью и его творчеством. Энергию Мусоргского в разные годы вбирали в себя Римский-Корсаков, Дебюсси, Равель, Шостакович, Яначек… И это лишь самые громкие имена. А если взять чуть шире, где его мощь проявилась не столь прямо, но все-таки заметно «зацепила», с неизбежностью появятся имена: Скрябин, Рахманинов, Стравинский, Мясковский, Мосолов, Рославец, Свиридов, Гаврилин…

Не случайно Римский-Корсаков, оставаясь в полной уверенности, что «улучшил» сочинения своего товарища, все-таки заметит, что и возвращение к подлиннику — возможное дело будущих времен. Мусоргский преобразил музыку XX века. Сам же — ушел в предание.

Когда-то легендарный Китеж не то погрузился в прозрачные воды Светлояра, не то стал градом невидимым. И с той поры лишь звоны, вечные звоны доходят изредка до чутких ушей.

Китеж ждет своего часа. И музыка Мусоргского — тоже существует во все новых воплощениях. Это не Китеж легенды, но Китеж живой истории. И она способна не только рассказать о прошлом, о «соборном начале» русского бытия. Она готова воскресить и то далекое, извечное, которое всегда светится в настоящем и говорит об общем будущем.

ИЛЛЮСТРАЦИИ

Карево. Пруд на усадьбе Мусоргских

Пошивкино. Церковь Одигитрии. Рисунок П. Дудко

М. П. Мусоргский — офицер. 1856

Церковь Петра и Павла, во дворе помещалась школа Святого Петра, где учился М. П. Мусоргский

А. А. Герке, пианист, педагог М. П. Мусоргского

Исаакиевская площадь в Петербурге. С акварели В. Садовникова

Модест Мусоргский с братом Филаретом. 1858

М. И. Глинка

А. С. Даргомыжский

В. В. Стасов

М. А. Балакирев

Здание Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге

Красная площадь в Москве

А. П. Бородин

Ц. А. Кюи

Н. А. Римский-Корсаков

Л. И. Шестакова

Сестры Александра Николаевна

и Надежда Николаевна Пургольд

Ю. Ф. Платонова, солистка Мариинской оперы

Инженерный замок

О. А. Петров, прославленный бас

В. В. Никольский

Прижизненное издание оперы М. П. Мусоргского. 1874

Э. Ф. Направник, главный дирижер Мариинского театра

Эскиз декорации для сцены «Царская дума» работы М. Шишкова

О. А. Петров и Г. П. Кондратьев в ролях Варлаама и Мисаила

Русский раёк. Литография. 1857