Книга Стервятники - Уилбур Смит

— Святая Мария! Вы женщина!

Назет взглянула на него, и ее янтарные щеки потемнели от раздражения.

— Советую не относиться ко мне пренебрежительно из-за моего пола, капитан. Как англичанин, ты должен помнить, какой урок вам преподала женщина под Орлеаном.

Хэл уже собрался ответить: «Да, но это было больше двухсот лет назад, и мы сожгли ее за все причиненные неприятности», — но сумел вовремя остановиться и сказал только виноватым тоном:

— Я не хотел вас обидеть, генерал. Это только усиливает мое восхищение вашим умением быть предводителем.

Назет не так-то легко оказалось умиротворить, манеры ее стали резкими и деловыми; она кратко объяснила тактическое и стратегическое положение двух армий и указала места, где можно использовать «Золотой куст». Она больше не смотрела на него прямо, и ее губы отвердели.

— Ожидаю, что ты будешь под моим непосредственным командованием, и с этой целью я приказала адмиралу Сенеку разработать простой набор сигналов с помощью ракет и фонарей по ночам и флагами и дымом днем; с помощью этих сигналов я с берега смогу передавать тебе в море приказы. Есть возражения?

— Нет, генерал.

— Что касается доли добычи, две трети идут в имперскую казну, остальное тебе и твоему экипажу.

— Обычно корабль получает половину добычи, — заметил Хэл.

— Капитан, — холодно сказала Назет. — В этих морях обычай устанавливает его христианское величество.

— Тогда я должен согласиться.

Хэл иронически улыбнулся, но Назет никак не откликнулась на это легкомыслие.

— Любые военные припасы и провиант, которые вы захватите, будут куплены императорской казной, захваченные корабли купит флот.

Она посмотрела на вошедшего писца, который, поклонившись, протянул ей лист жесткого желтого пергамента. Назет быстро просмотрела текст, потом взяла у писца перо, заполнила несколько граф и подписалась снизу «Юдифь Назет», добавив после своего имени крест.

Посыпав свежую надпись песком, она сказала:

— Написано на гизском языке, но к нашей следующей встрече я приготовлю перевод на английский. А тем временем даю слово, что в документе содержатся именно те условия, которые мы обсудили.

Она свернула документ, перевязала лентой и протянула Хэлу.

— Вашего слова для меня достаточно.

Хэл спрятал свернутый лист за рукав.

— Я уверена, что тебе не терпится вернуться на корабль, капитан. Я тебя больше не задерживаю.

Она как будто совершенно забыла о его существовании и все внимание обратила на своих командиров и глиняный макет на столе.

— Вы говорили о серии сигналов.

Несмотря на неприветливость Назет, Хэл испытывал странное нежелание расстаться с ней. Его тянуло к этой женщине, как стрелку компаса притягивает север.

Она не посмотрела на него, но ответила:

— Адмирал Сенек пришлет к тебе на корабль книгу сигналов до вашего отплытия. Епископ Фасилидес проводит вас к лошадям. До свидания, капитан.

Идя по длинному коридору рядом с епископом, Хэл негромко спросил:

— Скиния Марии здесь, в монастыре. Я прав?

Фасилидес резко остановился и посмотрел на него.

— Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал?

— Как набожный христианин, я хочу взглянуть на эту святую реликвию, — ответил Хэл. — Можете исполнить это мое желание?

Фасилидес нервно потянул себя за бороду.

— Может быть. Посмотрим. Иди за мной.

Он провел Хэла туда, где его ждал Аболи, и они оба прошли вслед за епископом по еще одному лабиринту лестниц и переходов и наконец остановились перед дверью, которую охраняли четыре монаха в рясах и тюрбанах.

— Этот твой человек — христианин? — спросил Фасилидес, посмотрев на Аболи.

Хэл отрицательно покачал головой.

— Тогда он должен остаться здесь.

Епископ взял Хэла за руку и подвел к двери. Он негромко сказал что-то по-гизски одному из монахов, и тот достал из-под рясы большой черный ключ, вставил его в замок и повернул. Фасилидес ввел Хэла в часовню за дверью.

В центре вымощенного камнем пола, окруженная лесом горящих свечей в высоких подсвечниках со множеством держателей, стояла скиния.

Хэл почувствовал огромное благоговение. Он знал, что это одно из главных мгновений его жизни, возможно, первопричина его рождения и существования.

Скиния представляла собой небольшой сундук на четырех ножках, вырезанных в форме львиных лап. У сундука были четыре ручки для переноски. Он был накрыт ковром с серебряной и золотой вышивкой, потускневшей от времени. По обе стороны крышки стояли золотые статуи ангелов со склоненными головами и сложенными в молитве руками. Это был ошеломляюще красивый предмет.

Хэл почувствовал, что колени его сами собой сгибаются, как у золотых ангелов.

— Боже Небесный, я пришел по Твоему приказу, чтобы выполнить Твое желание, — начал он молиться вслух.

Много времени спустя он перекрестился и встал.

— Могу я взглянуть на чашу? — почтительно спросил он, но Фасилидес покачал головой.

— Даже я ее не видел. Слишком священное зрелище для глаз смертного. Ты ослепнешь.

Эфиопский лоцман вел ночью «Золотой куст» на юг под одним марселем. Непрерывно измеряя глубину дна, они оставили остров Дахлак слева и медленно вошли в устье залива Адулис.

Хэл в темноте тревожно прислушивался к голосу лотового.

— Нет дна на лине!

Несколько минут спустя:

— Нет дна на лине!

Всплеск лота, который опускается в воду с носа. Неожиданно монотонные возгласы изменились, голос лотового прозвучал резче:

— Глубина двадцать!

— Мистер Тайлер! — рявкнул Хэл. — Взять марсель на риф. Так держать до спуска якоря!

— Глубина десять!

Возглас лотового прозвучал еще тревожнее.

— Свернуть паруса. Бросить якорь!

Якорь упал в воду, «Золотой куст» прошел еще немного, и натянувшаяся якорная цепь остановила его.

— Примите палубу, мистер Тайлер, — сказал Хэл. — Я поднимаюсь наверх.

Он без единой остановки поднялся по вантам на грот-мачту и, добравшись до корзины впередсмотрящего, с удовлетворением отметил, что дышит ровно.

— Я вижу тебя, Гандвейн! — приветствовал его Аболи и потеснился в парусиновой корзине. Хэл сел рядом с ним и сначала посмотрел на сушу. Остров Дахлак выделялся темной массой на фоне ночной темноты, но они в кабельтове от его острых скал. Потом Хэл взглянул за запад и увидел всю протяженность залива Адулис, ясно очерченного береговыми лагерными огнями армии Эль-Гранга, расположившейся у небольшого порта Зулла. Вода залива блестела от многочисленных фонарей стоявших на якоре мусульманских кораблей. Хэл попытался сосчитать огни, но сдался, дойдя до шестидесяти четырех. Он подумал, нет ли среди них «Морейской чайки», и почувствовал, как при этой мысли все внутри напряглось.