Книга Ненавижу магов - Мария Игоревна Власова

Этот огрызок вошёл ей под ребро слева, но до сердца не достал. Даже крови и той не было, рукоятка просто осталась торчать у нее под ребром, пока я, воспользовавшись ее замешательством, выбралась из захвата и немного отползла от неё, чтобы попытаться встать.

– Где Иза? – кричу на эту не очень качественную оболочку, но Провидица и не думает снимать ее личину. – Что ты с ней сделала?

Иза никогда не называла меня деточкой и тем более сестрой.

– Что сделала? – надменно переспросила она, копируя тон сестрицы. – Что я, по-твоему, со всеми ими сделала, дорогая моя? Может быть, отпустила?!

Ее фраза заставляет испугаться куда сильнее, чем понимание, что такое ранение не причинило ей никакого вреда.

– Она мертва, дорогая, – старуха под личиной моей сестры будто жалеет меня. – Как ещё я могла поступить, когда она пришла в мой дом освобождать принца? Признаюсь, убивать ее было очень… жалко. Все-таки первый некромант, что встретился мне за сто пятьдесят лет, люди с моим даром встречаются редко в последние века.

Сквозь иллюзию Изы я вижу эту чёртову ведьму, ту тварь, что скрывается под чертами моей сестры. Это не человек, от человека там ничего не осталось, раз уж она так прячется под иллюзией и из ее ран не течёт кровь.

– Лучше бы спросила, где твои остальные сестры? Сокровище моё, неужели ты думала, что я отпущу их?! Они все мертвы, и братик, и отец твой – этот глупый маг. Только мальца пожалела, убила быстро. Но остальных нет, они поубивали друг друга, и это было потрясающее зрелище. Нет ничего лучше, чем смотреть, как сестры перерезают друг другу глотку.

Я не сказала ни слова, просто резко прыгнула на эту тварь. Я хотела ее сжечь, испепелить, но огонь не слушается, страх уступил ярости, что жаждет разбить, буквально вымесить лицо этой гадины кулаками. Синие всполохи то появляются, то исчезают, в ушах громко стучит сердце. Мои руки сжимают ее шею все сильнее и сильнее, но она словно не чувствует. Меняет свою личину на образ матери, тепло улыбается, когда невольно отдергиваю руки от ее шеи, но потом смеется, когда снова заставляю себя сжать ее горло, несмотря на обманку.

– А знаешь, почему я это сделала, убила всех, кого ты любишь? Потому что лишь так можно забрать подаренную ведьмой силу. И сердце твоего жалкого возлюбленного я тоже вырву на твоих глазах, как делала это прежде с каждой из вас.

Глаза застит пелена: родовой огонь реагирует на мою панику. Но прежде, чем он ее касается, буквально в последний момент я отпрыгиваю назад, отползая подальше. Этот взгляд, я видела у нее раньше. Она зачем-то хочет, чтобы я ее поджарила родовым огнем? Но это же глупо, ничто не может противостоять родовому огню, и Провидицу вряд ли назвать самоубийцей. Так почему же она так хочет, чтобы я его использовала?

– Что значит «с каждой из нас»? – кричу ей.

– У короля был брат, он поклялся отомстить ведьме. Его месть, конечно же, не удалась, но кое-что все же он успел сделать: оставить после себя дочь. Вот ее я и прокляла, и весь его род, чтобы рождались в нем ведьмы, которых я из поколения в поколение убивала и буду убивать. Жаль, что ты последняя из рода осталась, сокровище моё. Хотя, может, дать твоей дочери родиться? Еще одно поколение, еще одно сердце ведьмы для меня.

– Проклятие снято, мама…

– Твоя мать – наивная дура, – хохочет ведьма и снисходительно смотрит на тело моей матери, – поверила в эту байку, что мальчик снимет проклятие. Рожала детей, что овец на заклание, чтобы потом мне было кого убивать! А она наивно полагала, что так спасает и своих детей, и их потомков.

– Зачем? – шепчу, не веря.

– Зачем я это сделала? Может, потому что ненавижу весь ваш род? Или потому, что забавно было наблюдать, как твоя мать ломается от потери дочери, которую сама же отдала на верную гибель.

Ее смех и пугает, и вызывает ненависть одновременно с отвращением.

– Боишься? – смеется ведьма, но я замечаю, что моя реакция ее не радует. – Правильно делаешь!

Она взмахнула рукой, и в мою сторону подул настолько холодный ветер, что голышом ему точно не противостоять. От холода скрутило в клубок, но в последний момент заклинание развеялось, потому что ведьму проткнули со спины чем-то похожим на кочергу.

– Соскучилась? – загробным голосом поинтересовалась Катрина, провернув крюком внутри ведьмы.

Провидица застонала, схватилась руками за выступивший из неё конец, словно сейчас упадет, а затем внезапно дернула за него, вытянув кочергу сквозь себя. Она повернулась к Катрине и всадила кочергу ей в живот со словами: «Мертвецам не больно», а затем резко толкнула в стол, буквально пригвоздив к нему. Катрина дернулась, но не смогла дотянуться до ведьмы, хотя та стоит в нескольких шагах от нее. Провидица насмешливо фыркнула и повернулась ко мне.

– И кто теперь тебя спасет, моё милое сокровище? – спросила ведьма, но отвечать мне не пришлось, ее сбили с ног под стол.

– Пенелопа, – ударил по ушам злой рык мужа, а затем меня буквально сгребли с пола и поставили на ноги, удерживая в вертикальном положении силой. – От тебя требовалось только одно – не умирать! Но ты и с этим не справляешься.

Тон его голоса, как и едкое замечание заставляют собраться с силами и стоять на ногах без поддержки, правда, недолго. Вальтер буквально впихивает меня в свой пиджак, запачканный кровью моих соседей, знакомых, односельчан, людей, которых я знала с детства. Их кровь покрывает всю рубашку мужа, его лицо и руки, рукава обуглены, он сжигал их руками, стараясь не запачкаться. Они вообще были для него людьми или лишь досадной помехой, преградой?

– Не приближайся к ней, – приказывает он мне, смотря в глаза, ожидая беспрекословного подчинения, – стой здесь.

Его приказы так знакомы, непоколебимы, особенно для такой девчонки как я, которую всю жизнь учили повиновению. Оставив меня, он освободил Катрину, выдернув кочергу из ее живота. Что-то шепнул ей после, и это мясо, что было раньше девушкой, поковыляло ко мне.

– Послушал я все твои речи и вроде бы кое-что понял, – расслабленно начал говорить маг, спокойно смотря на то, как ведьма поднимается из-под стола.

Абсолютно невредима, по крайней мере, из ее ран