Книга Не время для человечности - Павел Бондарь

Как бы я ни ненавидел его самого и его видение, его понимание, я не мог при этом отрицать, что до определенного момента был с ним во многом согласен. Как можно спорить с тем фактом, что люди не способны жить в мире, не грызясь за то, что представляет для них ценность? Я говорил с многими живыми существами в этой вселенной, я слышал множество мнений на эту тему. Везде проблема одна и та же – там, где есть уникальность личности, восприятие себя чем-то отдельным от всего остального мира, там нет места согласию. Разумеется, те или иные цивилизации достигали разного уровня консолидации. Где-то жизнь существовала в примитивной форме, лишь недавно зародившись, и в таких случая не было смысла рассуждать об уровне их понимания. Конечно, они убивали друг друга, просто чтобы выжить. В иных местах я наблюдал почти полную унификацию, насколько это возможно для мыслящей органики, и все же и их общества были поражены конфликтами и соперничеством, разделенностью и несправедливостью. Глупо бороться с собственной природой, не выходя за ее рамки. Разве кто-то не согласится с тем, что жизнь устанавливает определенные правила, и ты либо подчиняешься, либо умираешь?

Мы мирно направлялись к месту, где разворачивались основные события. Я не знал, почему все свелось именно туда – место было самым обычным, не было ни единого повода полагать, будто в этом скрыт некий сакральный смысл. Да и какая разница? Я был рад тому, что больше мне не придется заниматься тем, чем я занимался последнее время, постепенно теряя человеческий облик, входя в роль безумного маньяка, только исполнив которую я мог рассчитывать на то, чтобы получить шанс все изменить.

Я слышал разные решения нашей проблемы. Мой пассажир не был уникален в своем мировоззрении, которое он сам на этом цикле понял совсем недавно. Его мнение – в той или иной форме – разделяли многие. Я встречал и тех, кто пришел к почти такому же ответу, что и я. Но больше всего было других вариантов – нежизнеспособных, недостаточно радикальных. Им всем не хватало решительности, они боялись ответственности. Немногие поняли, что лишь приняв на себя полную ответственность, можно получить настоящую силу.

Мы приближались к нужному месту, и уже были слышны звуки боя – это Аватар уничтожал все вокруг себя. Да, он оказался действительно ценным активом. Весь этот спектакль с запиской якобы от лица Ворона стоил того, чтобы привести его к правильному решению. Теперь дело за малым – последняя смерть невинного человека, даже не человека, а в каком-то смысле клона, и события начнут развиваться почти без моей помощи.

Я остановился на разрушенной улице, похожей на испытательный полигон. Мой пассажир покинул салон, за ним поспешно вышел и я, чтобы воочию увидеть то, как он будет сломлен. Когда Аватар сжег копию Бетти-Энн, все вокруг замерло, и я видел, как с лица Авеля пропадают все краски, и оно превращается в безжизненную карикатуру. Его глаза вспыхнули багровым, вокруг него возникла сфера ментального поля, которая защитит его от любого влияния и урона. Но это не имеет значения, потому что мне вовсе не нужно наносить ему урон. Мне нужно, чтобы он сделал то же, что делал всегда в этом моменте.

Авель взмыл в небо, раскинув руки в стороны и запрокинув голову. Казалось, что он возносится на небеса, в рай, но на самом деле все было чуть сложнее и страшнее. Он начинал свою половину ритуала, и я слышал, как ткань реальности начинает рваться. Когда небо начало затягиваться мглой, пронизанной молниями, я призвал омут и направил его на небо. Из глубины дремучих вод доносился гул, с которым они поглощали все происходящее, перенося этот момент в мой личный тайник, откуда я смогу в любой момент развернуть ритуал в другое место. Например, там, где то же самое сделал Аватар. И тогда две половины ключа соединятся, став катализатором конца. Открыв проход в то единственное место, куда невозможно попасть при других обстоятельствах. Даже если бы Аватар сделал то же самое здесь и сейчас, одновременно с Авелем, это бы не сработало, и ритуал сошел бы на нет. Подкорка вселенной защищена от дурака. Вот только от объединения циклов, пусть наложение и продлится какие-то мгновения, защиты почему-то не было.

Закончив запись происходящего, я отозвал омут и открыл в воздухе червоточину – туда, где я уже был. Вот и настал решающий момент. Конец этого безумия близок.

Заключение. Цена, которую нужно заплатить

– Почему ты так спокойна, старая ветошь? Твой ставленник ведь идет прямо в ловушку!

– Ты в очередной раз доказываешь, что все еще ничего не понимаешь. Ваши ловушки здесь не сработают, потому что вы не знаете, на кого охотитесь и что ищете.

Диалог между компьютером и сознанием

Из соседней камеры то и дело доносится сдавленный смех. Там пребывает “в творческом отпуске”, как говорят местные чудилы, человек с до ужаса богатой, хоть и больной фантазией. Он периодически переходит со смеха на бормотание, и тогда мне доводится послушать удивительные в своей несвязности байки о том, что мой сосед знает про всех вокруг и о природе реальности. Впрочем, хоть большая часть его речи и кажется параноидально-шизофреническим бредом, пару раз он упомянул то место, в которое мне вскоре предстояло попасть. Я вижу три варианта: либо он там уже побывал и вот такая участь меня ждет в случае неудачи, либо услышал разговоры агентов хер-пойми-что-за-потусторонней-с-птичьим-фетишем-службы, и вплел что-то из них в свою шизофазию, либо же что-то еще – я боюсь думать, что вообще все – из его речей имеет под собой реальные основания.

Что обычно делают люди, когда им невыносимо нужно высказаться, но не хватает слов, когда то, что они хотят сказать, лежит за чертой связной речи, этих бесполезных слов и предложений, в которые они составлены? Я лежу на полу и не понимаю, что забыл здесь. У меня в голове много мыслей, которые я привык считать своими, каждый день я просыпаюсь и делаю что-то, что, как мне кажется, мне нужно. Время идет. Стрелки часов совершают обход за обходом, и им уже давно не встречалось на периферии времени что-то такое, что могло бы остановить или замедлить их ход. Знаешь, что такое уроборос? Это свернувшийся кольцом змей, кусающий себя за хвост – буквально пожирающий себя, символ бесконечности и саморазрушения, непрерывного хода времени и цикличности. Интересно, что чувствует уроборос. Возможно, мы с ним в чем-то похожи – я не могу перестать разрушать себя и иногда мне кажется, что я бесконечно падаю в бездну. Я буду продолжать говорить с тобой, потому что, если верить этим важным птицам, не все еще потеряно. Если все так, как я думаю – значит, никто никогда не умирает по-настоящему. Но главный вопрос остается открытым – как нам всем стать счастливее? Заработать больше денег? Реализовать, наконец, мечты родителей, которые пытаются прожить жизнь через нас? Съездить, блядь, на море? Научиться чему-то новому? Выплатить все долги перед людьми, страной, обществом, еще черт знает кем? Продолжать ждать очередной влюбленности, надеясь, что нас сделают счастливыми другие люди? Много отдыхать, заниматься физическими активностями, беспробудно пить, употреблять вещества? Высыпаться? Найти себе сраное хобби? Улучшить свои тела? Искать удовольствия от медиа-контента? Больше общаться с людьми? Завести домашнее животное? Выражать себя через творчество – неумело, глупо, постыдно, безыдейно? Ломать парадигму мира постмодерна, вернуться к “искренности”? Бросить вредные привычки? Выхолостить свое нутро в офисных буднях? Питаться здоровой пищей? Когда тип из подворотни спросил меня, как бы я изменил мир, я не смог найти ответ. И ответа все еще нет. Пока не попробуешь – не понятно, сработает ли. Но сколь многое нужно попробовать, чтобы иметь право сказать “идите нахуй, все это не работает, а вы все врете – иногда ничего нельзя изменить к лучшему”? А если ты задумал перемены не в своей жизни, если играешь по-крупному, если на тебе ответственность за буквально всех и вся? Как осмыслить это, как заставить себя снова воспринимать все всерьез? Ведь когда знаешь, что реальность не совсем реальна, но при этом что угодно в ней возможно, куда-то пропадает искра – забавная ирония, ведь именно этого я и хотел так долго. Или пока просто не привык. Или я малодушен и боюсь, что этот костюм далеко не на меня.